Геннадий Зюганов

Такие обвинения были для Зюганова, вероятно, очень неприятны и обидны. Он знал, что в принципе его партия и эти коммунистические группировки стоят на одних марксистско-ленинских позициях. Левые ортодоксы были, конечно же, ближе к Зюганову, чем любой либерал-демократ или кто-либо, так как их всех объединяло, во-первых, признание негативного опыта капиталистической реставрации в России доказательством правоты положений Маркса о порочности капитализма. Во-вторых, позиция Запада и в первую очередь США оценивались как антироссийская. В-третьих, крушение советской социалистической системы объяснялось неблагоприятным сочетанием объективных, но главным образом субъективных причин, в том числе предательством Горбачева и Ельцина. Когда от товарищей по коммунистической идее он слышал обвинения в неосталинском духе — в «зюгановщине», «оппортунизме», «ревизионизме», это было ему, конечно же, неприятно. Но дело не в личном восприятии Зюганова. В условиях, когда дорого единство партии как никогда, когда буржуазная пресса с особой злой радостью расписывает разногласия и противоречия в комдвижении, — это была непозволительная роскошь. Поэтому руководитель коммунистов пытается найти какой-то консенсус. В организации СКП — КПСС Зюганов достиг компромисса. КПРФ вошла в состав этого союза в качестве постоянного члена, признав «союзное» лидерство О. Шенина, а СКП — КПСС в свою очередь отказался от унитарного принципа строительства своей организации и признал право партии Зюганова на собственные позиции и мнения. В результате группа Пригарина была осуждена в СКП — КПСС за раскольническую деятельность.

Корреспонденты буржуазных газет часто подковыристо интересовались у Зюганова — не заставят ли его сверхлевые товарищи повернуться назад к большевизму, к лозунгам гражданской войны? Зюганов спокойно и уверенно отвечал: «Неужели я похож на такого бесхарактерного человека? Меня столько за последнее время ругали, критиковали, склоняли. Надевали все маски подряд. Только не налезет на меня никакая маска. У меня есть своя система взглядов, характер, опыт, принципы. Разговоры типа: «Придет к власти Зюганов — все отберут» — ложь. Зюганов лучше других понимает, что если начать отбирать, то послезавтра будут стрелять везде, от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Поэтому на нашем огромном корабле курс будет регулироваться аккуратно, взвешенно. Нельзя резко крутить руль ни в одну из сторон».

Для того, чтобы укрепить теоретические позиции Коммунистической партии и поставить дело развития марксизма-ленинизма применительно к новым условиям, так сказать, на индустриальную основу, в рамках комдвижения в октябре 1994 г. было создано общество «Российские ученые социалистической ориентации» (РУСО). Его возглавил один из видных деятелей КП РСФСР и защитник ее в Конституционном Суде профессор, доктор исторических наук Иван Павлович Осадчий.

Участник Великой Отечественной войны, крупный историк России и Кубани И. П. Осадчий проявил себя как принципиальный ученый. Еще в советское время он в своей кандидатской и докторской диссертациях высказал ряд дискуссионных новаторских положений и был обвинен комдогматиками в «эсеро-меньшевистской» пропаганде, несмотря на давление, он отстоял правду истории. В 1992 г он выступил в качестве историка-эксперта в Конституционном Суде и внес большой вклад в решение КС о неконституционности части указов Президента о деятельности КПСС и КП РСФСР. В дальнейшем И. П. Осадчий организовал движение в защиту прав коммунистов, репрессированных в прибалтийских странах.

Вместе с И. П. Осадчим в руководство РУСО вошли профессора П. А, Голуб, В. М. Иванов, Р. И. Косолапов, Ю. К. Плетников, В. А. Сапрыкин, В. В. Трушков, С. А. Чибиров, В. С. Шевелуха и др.

С первых своих шагов общество начало оказывать действенную помощь фракции КПРФ в Госдуме в подготовке законопроектов, проводить научно-теоретические конференции, вести издательскую деятельность, готовить рекомендации ЦК КПРФ по актуальным теоретическим проблемам. Одной из главных задач РУСО была консолидация научных сил коммунистов по всей стране и привлечение их в зону влияния КПРФ. Решение этой задачи оказалось непростым делом, так как бывшая коммунистическая вузовская интеллигенция в значительной мере испугалась политической ситуации и видоизменила свои убеждения, став социалистами, либералами и вообще сторонниками Ельцина. В то же время вступившие в РУСО ученые, как правило, были традиционалистами, стояли на классических марксистско-ленинских позициях и призывали не злоупотреблять радикальным обновлением марксизма и отказом от таких концепций, как «классовая борьба» или «диктатура пролетариата».