Гений зла Гитлер

Репрессии в отношении социал-демократов начались почти одновременно с атакой на коммунистов. Схваченных увозили в «штабы» СА, избивали там резиновыми дубинками, заставляли пить касторку или мочу – и выкидывали обратно на улицу. Следующими в очереди на сокрушение оказались монархисты из Национальной партии, теоретически – союзники национал-социалистов. Но НСДАП больше не нуждалась в союзниках, и лидеру националистов Гугенбергу, когда он призвал к соблюдению законности, было заявлено, что он больше «не пользуется доверием германского крестьянства».

Крестьянство сюда приплели потому, что Гугенберг был министром сельского хозяйства.

A поскольку его ближайший сотрудник Эрнст Оберфогрен, тоже возражавший против «методов СА», был найден мертвым, то намек оказался понятным.

Гугенберг сразу замолчал.

Молчание всех несогласных вообще стало правилом. Замолкли и монархисты, и социалисты, и сепаратисты всех мастей и оттенков. Достигалось это очень просто. Например, каких-нибудь деятелей баварского ландтага, подозреваемых в сепаратизме, для острастки сажали в Дахау. Их выпускали через неделю – с запретом говорить о том, что с ними было. Но запрещать, собственно, было и не надо. Что такое концентрационный лагерь – в общих чертах, – стало известно очень быстро.

Это полузнание затыкало рот получше любого запрета.

V

Наконец власть взялась за идеологическую сторону новой системы правления. Адольф Гитлер желал «отделить от здорового тела германского народа чуждые ему вредоносные элементы», и это желание фюрера начали проводить в жизнь. Тут, конечно, отряды СА не совсем годились. Они могли по ходу дела ограбить и убить какого-нибудь подвернувшегося им под руку еврея, но дело следовало поставить на государственный уровень.

Вот простая хроника событий в Германии за 1933 год:

1 апреля – с большой помпой объявлен бойкот еврейских предприятий по всей Германии. Через неделю, 7 апреля, последовало принятие «Закона о восстановлении профессионального чиновничества» и увольнение всех чиновников, кто имел хотя бы одного еврея в числе своих дедушек или бабушек.

22 апреля закон был расширен и распространен на евреев-врачей из поликлиник. 25 апреля – введение квот для евреев в учебных заведениях: не более 5 % в каждой школе и не более 1,5 % в университетах.

6 мая – расширение «арийского параграфа», запрещающего иметь еврейских бабушек, на нотариусов, a c 20 июля – и на адвокатов.

22 сентября – учреждение «Государственного отдела культуры», куда доступ открыт лишь для арийцев, a еще через неделю – новое правило, требующее от крестьян доказательств их арийского происхождения.

Наконец, 4 ноября 1933 года вышел «Закон о редактировании газет», запрещавший евреям редактировать немецкие газеты. A заодно это запрещалось и лицам, состоящим в браке с евреями.

В школах в качестве обязательного предмета была введена расовая теория. 10 мая состоялось торжественное сжигание книг. Интересно, что это было результатом инициативы на местах, министерство пропаганды Геббельса первоначально отношения к этому не имело – это сделал Немецкий студенческий союз при широкой поддержке молодежного крыла НСДАП, Гитлерюгенда, то есть буквально «Гитлеровской молодежи».

Обставлялась церемония очень торжественно.

Были разработаны тезисы об очищении германского духа. Один из них звучал так:

«Мы хотим искоренить ложь, мы хотим заклеймить предательство, мы желаем студентам не легкомысленности, а дисциплины и политического воспитания».

В Берлине, на площади Оперплац, собралось почти 40 тысяч человек, были разложены костры, и заранее отобранные книги полетели в огонь. Предварительно им читался приговор:

«Против классовой борьбы и материализма! За народность и идеалистическое мировоззрение. Я предаю огню писания Маркса и Каутского».

Или, скажем, такой вариант:

«Нет – растлевающей душу половой распущенности! Да здравствует благородство человеческой души! Я предаю огню сочинения Зигмунда Фрейда».

Книги Ремарка сожгли за то, что они не воспитывали молодежь в патриотическом направлении, a книги Генриха Манна – за декадентство и моральное разложение.

Берлином дело не ограничилось – похожие акции были предприняты в 34 университетских городах, по всей Германии. Это называлось «Акцией против негерманского духа», и освещалась она очень широко. Об этом позаботилось ведомство Йозефа Геббельса. Подключилась и печать, и даже радио. Скажем, устраивалась живая трансляция, проводился конкурс на наиболее хорошую «речевку», которой полагалось сопровождать бросание книги в огонь.