Гений войны Скобелев. «Белый генерал»

Его слова не брались в расчет. Ровно через месяц, 19 февраля 1878 года, в Сан-Стефании русским послом в Константинополе графом Н. П. Игнатьевым был подписан мирный договор России с Турцией.

Итак, Русско-турецкая война принесла М. Д. Скобелеву новую славу, которая, раздутая международной прессой, даже затмила те его военные удачи, которые были достигнуты в Средней Азии. О нем писали газеты, его изображали на открытках, о нем говорили… И он старался быть на высоте того положения, которое уготовила ему эта слава.

Вот как Скобелева в 1878 году описывает один из иностранцев:

«Солдаты, горожане, женщины – все были от него без ума. Я как теперь вижу его прекрасный лоб, украшенный каштановыми волосами, его голубые глаза, светлые, с проницательным взором, столь открыто и прямо смотревшим на вас, его прямой и длинный нос, указывающий на решимость, один из тех носов, которые Наполеон I любил видеть на лице своих генералов, прекрасно очерченный рот, одаренный необыкновенной подвижностью и выразительностью; его круглый могучий подбородок с ямочкой посередине, – словом, отчетливо вижу перед собой его мужественное, энергичное лицо, окаймленное шелковистою бородой, падавшей на его богатырскую грудь…

Этот человек в 33 года все видел, все проделал, все прочел. Он делал разведки до самых степей Памира, вокруг озера Виктории и до Инду-Куша. Он знал на память Бальзака, Шеридана, Герберта-Спенсера и Гемли. Он имел свое мнение о фаворите на будущих скачках, о кухне Cafe Anglais и репертуаре госпожи Селины Шомон, точно так же как об английской кавалерии и о бродах Оксуса».

Правда, балканская слава Скобелева не давала покоя многим, и не только в России, но и за рубежом. Художник Верещагин рассказывал об одном таком случае:

«В конце 1878 года в Петербурге брат мой как-то пришел сказать, что Скобелев очень, очень просит прийти к нему – что-то нужное.

Прихожу.

– Что такое?

– Очень, очень нужно, увидите! – Затворяет двери кабинета и таинственно: – Дайте мне дружеский совет, Василий Васильевич, вот в чем дело: князь Болгарский (Баттенберг) предлагает мне пойти к нему военным министром; он дает слово, что, как только поставит солдат на ноги, не позже чем через два года затеет драку с турками, втянет Россию, будет снова большая война, – принять или не принять?

Я расхохотался.

– Признайтесь, – говорю, – что вы неравнодушны к белому перу, что болгарские генералы носят на шапках, вам оно было бы к лицу!

– Черт знает, что вы говорите! Я у вас серьезно спрашиваю совета, а вы смеетесь, толкуете о каком-то пере, – ведь это не шутка.

– Знаю, что не шутка, – отвечал я и серьезно напал на него за безнравственную легкость, с которою они с каким-то там князем Болгарским рассчитывают втянуть Россию в новую войну.

– Что Баттенберг это затевает, оно понятно: он авантюрист, которому нечего терять; но что вы, Скобелев, такими страшными усилиями добившийся теперешнего вашего положения, поддаетесь на эту интригу – это мне непонятно. Плюньте на это предложение, бросьте и думать о нем!

– Да что же делать, ведь я уже дал почти свое согласие!

– Откажитесь под каким бы то ни было предлогом, скажите, что вас не отпускает начальство…

– Он обещал говорить об этом с государем…

– Ну вот и попросите, чтобы государь отказал ему.

В конце концов, Баттенбергу было сказано сверху, что Скобелев нужен здесь; на этом дело кончилось. Военным министром в Болгарию был назначен другой генерал.

Глава пятая Возвращение в пески

Предыстория

После победоносного завершения Русско-турецкой войны в Петербурге все чаще начали поговаривать о новых завоеваниях. При этом взгляды высших чиновников и военачальников обращались на Восток, за Каспийское море, где продолжали свои дерзкие набеги туркмены, «рассыпавшие по всей Азии свои страшные трофеи и хваставшиеся массой отбитого ценного оружия».

Туркменией в то время называли огромное пространство, которое с запада ограничивалось Каспийским морем, на юге – Персией и Афганистаном, на севере – Мангышлакским полуостровом, на северо-востоке – Бухарой и Хивой. На севере Туркмении между Каспийским и Аральским морями простиралась пустыня Усть-юрт. На юго-востоке от этой пустыни за горным кряжем Балханы находился южный хребет Кант-дага, отделявший Персию от Туркмении. Скаты этого хребта были изрезаны множеством небольших речек, которые, ниспадая вниз, образует долину, пригодную для жизни людей. Эту полосу земли называли Ахал-Текинским оазисом, заселенным племенем ахалтекинцев – храбрейшим из всех туркменских племен.