Гении разведки

— Вы не поверите, но я до сих пор не могу понять, почему они вели себя так пассивно. Хвоста за собой я ни разу не видел, пока однажды не привел его ко мне агент: парень попал в поле зрения контрразведки, за ним стали следить — и вот привел. Единственный случай в моей шестилетней лондонской практике во время войны. А специально за дипломатами они не ходили. За военными, за теми, кто носил форму, — да. А я был атташе, штафирка, к тому же и фигура у меня маленькая, щуплая. В нашей профессии очень даже помогает. И, признаюсь, нас тут опять выручили Филби и его друг Энтони Блант из «пятерки». Блант служил в контрразведке. Он и сообщил: с началом войны наблюдение ослаблено, офицеров мобилизовали, набрали молодежь. Ее, правда, хорошо и быстро учили, однако опыта, сил, конечно, не хватало. Главной задачей, как информировал Филби, было выявление шпионов из десятков тысяч осевших в Англии беженцев. Вот эту публику они потрошили, как следует. На нас времени не оставалось. Да и были мы союзниками. За нами, естественно, наблюдали, посольство расположено было в центре, но не так активно, как это делали в мирное время…

— А не приходило вам в голову: на связи столько агентов, что хоть один да провалится, настучит, и тогда гуд-бай, товарищ нон грата?

— Мы об этом совсем не думали. Перед нами стояла задача: добывать сведения во что бы то ни стало, а на собственную карьеру — наплевать. Когда началась война, вообще потеряли счет времени. Больше всего мы беспокоились, чтобы на встречу прийти «чистыми», чтобы хвост не увязался — вот была главная забота. Тревога, бомбежка, слежка, а мой английский товарищ все равно приходит в назначенное место и еще с информацией. Я-то иду потому, что разведчик, я обязан быть, тут хоть трава не расти. А почему приходит он, рискуя всем? Как же я могу его подвести? Да я его просто обязан прикрывать, как только могу. Для нас — это же святые люди.

— Теперь относительно понятно, почему не попались вы — профессионал. Но как сумели избежать разоблачения и ареста ваши агенты? Святых, кажется, разведприемам не обучали.

— Как вам сказать. Понятно, нашими мерками их профессионализм измерить трудно. Но если проработал со мной человек шесть лет, регулярно ходил на встречи, нигде не попался, значит, его можно смело считать профессионалом.

— То есть за годы работы они превращались в сознательных профессиональных разведчиков. Вы их что, натаскивали?

— Такого слова у нас в лексиконе нет. Это называется обучением от встречи к встрече. Как выйти из дома, как провериться, нет ли за тобой хвоста. Как оценить, какая вокруг тебя складывается обстановка. Кто обращает внимание, есть ли какие-то новые знакомые — люди, до того интереса к тебе не проявлявшие или вовсе не известные. Короче, мы все время даем наметки, советы, на что обращать внимание, чтобы быть в себе уверенным. И с течением времени наши помощники становятся такими, как надо. Каждый помогал нам в своей области. Один — в радиолокации, другой — в авиации, третий приносил данные по высокооктановому бензину, четвертый — знаток отравляющих веществ. Они были профессионалами в своих областях науки и со временем превращались в профессиональных разведчиков, которые знали, как надо себя вести, чтобы не провалиться.

— Владимир Борисович, а тот человек, который сам пришел к вам и информировал относительно секретов их немирного атома, — он так и останется для нас мистером Икс?

— Даю стопроцентную гарантию. Имен наших агентов мы никогда не называли и называть не будем. А тех, кто по тем или иным причинам засветился, вышел, как мы говорим, на поверхность, пожалуйста. Это уже другая ситуация.

— А этот Икс был известным ученым?

— Не очень. Но непосредственным участником важных исследований. Атомную проблему решали крупнейшие университеты — Эдинбург, Ливерпуль… Да, Икс был полностью в курсе их достижений.

— А после войны он сотрудничал с вами?

— С нами? Работал, работал.

— И так же безвозмездно?

— Так же.

— Долго?

— Ну, еще годика три. Затем перешел на преподавательскую работу и некоторые свои разведывательные возможности потерял. Поддерживал с нами контакты время от времени, однако ценной отдачи от него уже практически не было.

— Вы с ним после отъезда встречались?

— Нет.

— Но были же дружны.