Гений. Оплот

Она постаралась скрыть свое замешательство под маской беспечного равнодушия. Конечно, по отношению к ней Юджин проявил возмутительную небрежность, но, с другой стороны, почему ему было вести себя иначе? Он никогда не делал ей предложения. Правда, духовно они были очень близки.

Ей не терпелось увидеть Анджелу. Интересно, что представляет собой эта женщина. «Премиленькая! С золотыми волосами!» Ну, конечно, Юджин, как и все мужчины, пожертвовал очарованием ума и души ради хорошенькой фигурки и смазливого личика. Почему-то ей всегда казалось, что он не способен на такой поступок, что его жена – если он вообще когда-нибудь женится – будет высокая, изящная женщина, блестящего ума – одним словом, существо исключительное. Чем объяснить, что мужчины, высокоразвитые и талантливые, да и все мужчины вообще, в вопросах брака ведут себя как дураки? Ну что ж, она поедет к нему и посмотрит.

Узнав, что Уилер сообщил Мириэм о его женитьбе, Юджин написал ей, стараясь быть возможно лаконичнее, что он женился и хотел бы навестить ее с Анджелой. В ответ Мириэм явилась сама, веселая, улыбающаяся, безукоризненно одетая, горя желанием как-нибудь уязвить Анджелу за то, что ей досталась эта победа. Она также хотела показать Юджину, как мало ее затрагивает перемена в его жизни.

– И скрытный же вы молодой человек, мистер Юджин Витла! – воскликнула она, здороваясь с ним. – Отчего вы не заставили его уведомить нас, миссис Витла? – лукаво обратилась она к Анджеле, вкладывая в свои слова тайный яд. – Можно подумать, что он хотел утаить вас от друзей.

Анджела вздрогнула, как от удара бичом. В словах Мириэм ей послышался явный намек на то, что Юджин пытался скрыть их брак, словно он стыдился ее. И сколько еще у него таких приятельниц, как Норма Уитмор и Мириэм Финч?

Юджин находился в блаженном неведении насчет истинных чувств Мириэм и, когда миновали первые тягостные минуты, стал без умолку говорить о всякой всячине, стараясь, чтобы все, по возможности, выглядело просто и естественно. Когда вошла Мириэм, он как раз работал над одной из своих картин, и ему очень хотелось услышать ее мнение, так как вещь была почти готова. Мириэм, прищурившись, посмотрела на мольберт. Она нашла картину исключительной, но ничего не ответила на его вопрос, хотя раньше рассыпалась бы в похвалах. Она расхаживала по мастерской с безразличной миной, разглядывая с видом знатока то одну вещь, то другую, расспрашивала Юджина, как ему удалось заполучить студию, и поздравляла с удачей. Анджела, решила она, хорошенькая женщина, но по своему умственному уровню не подходит Юджину и с ней считаться не стоит. Юджин промахнулся. Это ясно.

– Вы непременно должны прийти ко мне с миссис Витла, – сказала она на прощание. – Я вам сыграю и спою несколько моих новинок. Я недавно откопала очаровательные итальянские и испанские романсы.

Анджела, всегда выставлявшая себя перед Юджином музыкантшей, была возмущена этим приглашением, сделанным таким снисходительным тоном, а также всем поведением Мириэм, которая не сочла даже нужным поинтересоваться ее музыкальными способностями и вкусами. Почему она разговаривает так высокомерно, тоном превосходства? Что ей за дело до того, рассказывал ли Юджин кому-нибудь про свою жену или нет?

Она ни словом не обмолвилась о том, что сама тоже играет, но ее удивило, почему молчит Юджин. Это показалось ей признаком неуважения и невнимания. А Юджин был весь поглощен мыслью, понравилась ли Мириэм его картина. Прощаясь, она крепко пожала ему руку и сказала с лукавой улыбкой:

– Я убеждена, что вы оба будете безумно счастливы.

До Юджина дошло, наконец, скрывавшееся в каждом ее слове раздражение. Он понял, что оно не могло ускользнуть и от его жены. Мириэм внутренне кипела – вот чем все объяснялось. Она чувствует себя оскорбленной. Она, по-видимому, успела составить себе мнение об Анджеле, и едва ли оно благоприятное. Во всем ее поведении явно сквозило желание показать, что его жена ровно ничего собой не представляет, что она никакого отношения не имеет к тому избранному кругу художников, к которому принадлежат они – Мириэм и Юджин.

– Как она тебе понравилась? – спросил Юджин, нащупывая почву; он угадывал в Анджеле скрытое возмущение, хотя не знал в точности, чем оно вызвано.

– Она мне не понравилась, – с обидой ответила Анджела. – Воображает себя лучше всех. С тобой обращается, точно ты ее собственность. Меня она открыто оскорбила, сказав, что ты утаил от всех мое существование. И мисс Уитмор тоже меня оскорбляла. Все меня оскорбляют! И будут оскорблять! О!

Она вдруг разразилась слезами и, рыдая, кинулась в спальню. Юджин пошел за нею, ошеломленный, пристыженный, растерянный, виноватый.

– Что ты, Анджела! – начал он умоляющим голосом, наклонившись над женой и пытаясь поднять ее. – Ты прекрасно знаешь, что это неправда.