ГЕНИЙ И ЗЛОДЕЙ

После секретного донесения Ольги Михаила арестовали, посадив в тюрьму. Ольга ни разу не посетила его в тюрьме, хотя Михаил надеялся, что она проведает его. Напуганный Михаил даже не подозревал, что донесла на него его же любовница.

Суд состоялся на следующий день. Михаила допрашивали целых три часа, допытываясь, кто его надоумил на совершение преступления, есть ли сообщники. После короткого суда его приговорили к высшей мере наказания – расстрелу.

–Приговор обжалованию не подлежит!– объявила хмурая судья, не смотря ни на кого.– Исполнить приговор на следующий день!

Михаил обомлел, застыв на месте. Потом он протянул руки вперед, будто желая ими ударить хмурую судью и прочувственно воскликнул:

–Товарищи! Люди! Простите меня!.. Но вы же не звери любые… Вы же люди, вы должны понять, что я хотел просто получить побольше денег! Извините меня!

Однако его тщетные попытки оправдаться никто не услышал. Конвой связал его руки за спиной, проводив в камеру. Зайдя в камеру и оставшись там один, Михаил зарыдал с горя.

Через полчаса он немного успокоился, стал тоскливо думать:

« Ну и что теперь делать, Мишенька? Теперь тебя расстреляют!.. И сбежать нельзя отсюда, и бежать даже некуда – везде эти чекисты рыскают! Черт… Ненавижу их всех! И где этот Иван Дубин? Хотел его найти, полез в Питер… Сидел бы в своем Воронеже, хотя там, наверное, тоже появились большевики! Ой, всех ненавижу! Расстрелял бы всех, белых и красных!.. Ненавижу всех! И эту пьяную шлюху Ольгу ненавижу! И ее папашу тоже ненавижу!».

Железная дверь в камеру со скрежетом открылась. Сначала вошел тюремщик, за ним следовал Мироновский. Михаил удивленно вскинул брови, увидев чекиста. Мироновский дал знак тюремщику выйти, тот молча вышел, прикрывая дверь. Мироновский прошелся по камере, потом поинтересовался:

–Ну, что скажешь, Мищенька? Преступником стал, да?

Михаил пожал плечами, не желая разговаривать с неприятным ему человеком.

–Молчишь, Мишенька? А я пришел к тебе помочь.

– Как… как можете мне помочь? Меня ж расстреляют завтра, знаете?– тревожно спросил

–30-

Михаил.

–Я все знаю… Такова моя профессия – все знать!– уверенно ответил Мироновский, закуривая папиросу.– Хочешь курить? Ой, забыл, что не куришь.

Мироновский покурил минуту, потом продолжил неторопливо, обдумывая каждое слово:

–Есть один выход… Есть, могу тебе помочь… Если ты… если ты согласишься на мои условия. Если ты согласишься, если ты будешь послушным, я тебя отсюда вытащу. Я тебя спасу от смерти…

Михаил вскочил, радостно восклицая:

–Спасите! Пожалуйста! Я век не забуду! Спасите! Не хочу умирать!

–Понятно, что не хочешь умирать… Есть один выход, но уж не знаю, согласишься ли ты на мои условия.

–Ну?! Говорите ваши условия!!– завопил Михаил, вытаращив глаза.

–Только поспокойнее, Мишенька… Ты сядь на пол, успокойся… Ты должен жениться на моей Ольге.

Михаил брюзгливо заметил:

–Фу!.. Жениться на шлюхе… Пьяной шлюхе…

–Ты поосторожней говори о моей дочери,– насупился Мироновский, доставая наган из кобуры.– А то я сам расстреляю!

Михаил испуганно воскликнул:

–Извините! Только не убивайте!

–Ладно, – помягче произнес Мироновский, пряча наган.– Женишься?

Михаил молчал, стараясь не смотреть на чекиста.

–Значит, не хочешь? А умереть хочешь?

–Других вариантов нет? Может, можно как-то по- другому?– вкрадчиво спросил Михаил, дрожа.

–Нет! Или, или.

–Ну, я не знаю…

Мироновский властно сказал:

–Женись, тогда тебя спасу!

Михаил еле слышно произнес:

–Да…

–Громче говори!

–Да, женюсь! Да, да, да! Женюсь!– истерически выкрикнул Михаил, плюясь.

–Вот и хорошо, Мишенька!– обрадовался Мироновский, милостиво улыбаясь,– только поспокойнее.

–Выпустите?

–Но это еще не все.

Михаил невольно вздрогнул:

–Чего еще? Я же согласился?

–Да, ты согласился… Но теперь ты должен подписать одну бумагу.– С этими словами Мироновский вытащил из кителя лист бумаги, протягивая его Михаилу.– Вот тебе ручка, тебе только надо подписать внизу.

–Что это?

–Это твое согласие работать на ОГПУ.

Михаил отшвырнул лист бумаги, брезгливо морщась:

–Не буду стукачом.

–Будешь, Мишенька! Не ты первый, не ты последний.

Михаил молчал, покраснев от волнения. Мироновский носком сапога подтолкнул лист к Михаилу, требуя немедленно подписать.

–Значит, расстреляют, если не подпишу…– рассеянно проговорил Михаил.

–Расстреляют, если я прикажу. Если прикажу тебя выпустить, не расстреляют. Думай

–31-

побыстрей, у тебя минута еще на размышление!

Михаил грязно выругался, поднял с пола лист бумаги и поставил внизу свою подпись.

–Вот и хорошо, наш новый агент ОГПУ!– сказал довольный Мироновский, беря лист бумаги и пряча его в карман кителя.– Вот и обо все мы договорились.

–Не обо всем.

–Не понял, ты…

Михаил перебил чекиста:

–Вы не сказали, как меня спасете!

–Правда, агент ОГПУ Мишенька, не сказал,– презрительно усмехнулся Мироновский.– Тебе уже не пятнадцать лет?

–Да…

–А мы напишем, что тебе всего пятнадцать. Значит, ты несовершеннолетний, тебя расстреливать нельзя.

Михаил натужно улыбнулся:

–Нельзя расстреливать?… Не поверят, что пятнадцать лет.

Мироновский строго сказал: