Гений

– Опять? Я сказал – ни шагу туда! Устроюсь грузчиком, ремонтником дорог, в карьер пойду щебень дробить! Все, я ушел из журналистов навсегда! Не прогибаюсь, ясно? И не потерплю… – Аркадий пощелкал в воздухе пальцами, подыскивая точное слово для обозначения того, чего он не потерпит.

– Несправедливости, – подсказал Евгений.

– Чуешь правду! – одобрил Аркадий.

Нина спросила Евгения:

– А мама давно умерла?

Евгений ответил не сразу. Нажав на кнопку диктофона, он сказал:

– Евгений оценил ум этой красивой женщины. Она очень тонко перевела разговор с неприятной темы работы мужа на тему смерти. Если бы Аркадий и хотел продолжить тему работы, он постеснялся бы вклиниться, потому что смерть у всех вызывает уважение.

– Ничего я не перевела, просто спросила, – не согласилась Нина, но было видно, что ей приятны слова Евгения про ее ум и красоту.

– Чего это ты туда наговариваешь? – спросил Аркадий, разглядев диктофон. – И почему в третьем лице?

– Якать нехорошо. Мама учила быть скромным и не показывать людям, что я гений.

– А ты гений?

– Да, – спокойно ответил Евгений.

– И в чем это выражается? В какой области ты гений?

– Я гений вообще. Гений жизни. А наговариваю для того, чтобы не забыть, как я живу. Мама мне в детстве подарила, давно. Я ходил в магазин и говорил в диктофон, что купить. А потом слушал и покупал.

– Ему же сто лет – и работает?! – удивился Аркадий.

– Два раза чинили, работает. Только батарейки менять нужно. И кассеты трудно достать. Записываю на старые. Надо будет купить что-то современное, у меня теперь есть деньги. Теперь отвечаю на твой вопрос, – обратился Евгений к Нине, глядя при этом куда-то в сторону. – Извини, что не смотрю на тебя прямо, но меня очень смущает и тревожит твоя красота.

Аркадий, машинально взяв в руку рулетку и подбрасывая ее, сказал:

– Брат, ты заколебал уже, что при мне моей жене такие вещи говоришь! Был бы ты нормальный, ты бы сейчас, извини, уже в окно летел!

– Я не говорю ничего плохого. Итак, Нина, про маму. Она умерла давно, две недели назад. Я после этого жил у тети Оли, она тоже преподаватель из школы, но она сказала, что со мной нельзя жить, потому что я говорю про нее, а она про себя ничего не хочет знать, написала мне ваш адрес и сказала, чтобы я сюда ехал. И я приехал.

– В этой форме? Ты вообще видел, как ты одет? – спросила Нина.

– Евгений подумал, что он, пожалуй, переоценил ум этой прекрасной женщины, – тут же отреагировал Евгений.

Нина сделала обиженное лицо, хотя ничуть не обиделась: Евгений в очередной раз назвал ее прекрасной, а женщина, которую называют прекрасной, простит, если ее тут же назовут хоть даже полной дурой.

– Видел ли он, как одет? – спросил Евгений в диктофон. – Конечно, ведь он же одевался в то, во что был одет. Следовательно, он видел то, что надевает.

– Ничего, вы с Аркадием одного размера, найдем что-нибудь человеческое, переоденем, – сказала Нина.

– Евгений огорчился, – ответил Евгений, – ему не хотелось переодеваться. Но и обрадовался: слова Нины означали, что его оставляют в этом доме.

– Я этого не сказала! – спохватилась Нина.

– Сказала, сказала! – смеялся Аркадий. – Слушай, Евгений, ты и правда гений, насквозь людей видишь!

– Да, – подтвердил Евгений.

– Неужели? – засомневался Аркадий по привычке наших людей опровергать только что ими же утвержденное. Эта привычка оттого, что любое слово, ставящее точку, лишает возможности продолжить спор, а спорить мы никогда не перестанем. – Вот, например, – предложил он, – если ты видишь меня насквозь, скажи, чего я хочу?

Евгений неожиданно смутился и выключил диктофон.

– Давай, давай! – бодрил Аркадий, словно выступал перед публикой вместе с фокусником и ему не терпелось показать его способности.

– Ты хочешь, во-первых, свою прекрасную жену, что мне очень понятно, – негромко выговорил Евгений.

– Так я и поверила! – не поверила Нина. – Знаю я, кого он хочет!

– Он угадал! – объявил Аркадий. – Прямо в точку! Тебя у меня уже неделю не было, а других тем более, у меня просто уже ноет все!

– Давай без анатомии! – остерегла Нина, стесняясь личного при чужом человеке.

– А еще тебя, Аркадий, что-то угнетает, – добавил Евгений. – Ты с нами, тут, но где-то еще. Там у тебя что-то такое, что тебя волнует. Тебя туда тянет.

– Вот! – ревниво отозвалась Нина. – Вот тебе и доказательство! К Светуёчку тебя тянет, сволочь!

– Да нет, – задумчиво возразил Аркадий. – Если честно, Нин, я хоть и говорю, что я забил на все это: на работу, на газету, но на самом деле все не просто.

– Так возвращайся!

– Я же условие поставил! Не вернусь, пока Вагнер не извинится. Пока не пообещает опровержение на свою гадость напечатать. Если я просто приду и скажу Вагнеру, что хочу вернуться без всяких условий, кем я буду выглядеть?

– Плюралистом! Человеком, который имеет мужество ошибаться и признавать ошибки!

– Я, во-первых, не ошибаюсь, и признаваться мне не в чем! И это не плюрализм, а подлость! Как ты считаешь, Евгений?