Генералы шального азарта

– Извольте, я весь внимание, – просто ответил Огонь-Догановский.

– Уезжайте из губернии.

– Простите? – словно бы не понял слов полицеймейстера Алексей Васильевич.

– Я советую вам и вашему приятелю господину Давыдовскому покинуть Смоленскую губернию. И чем скорее, тем лучше.

– Вот как? – не по-доброму посмотрел на полицеймейстера Огонь-Догановский.

– Именно так, – подтвердил Якоб Карлович. – В противном случае мои люди будут ходить за вами по пятам. Ни часу, ни минуты вы не будете оставаться без присмотра. И через четверть часа после того, как вы совершите какое-нибудь новое противузаконное деяние, я буду об этом знать. И приду к вам уже более подготовленный, чем сегодня. Я буду для вас Всевидящим Оком, поверьте мне на слово, господин Огонь-Догановский.

Алексей Васильевич внимательно посмотрел в глаза полицеймейстера Данзаса.

– Ну что, вы верите мне? – спросил Якоб Карлович после недолгого молчания.

– Верю, – серьезно ответил Алексей Васильевич.

– Тогда разрешите откланяться, – сказал полицеймейстер Данзас. – Прощайте.

– Прощайте, – эхом отозвался Огонь-Догановский с печатью раздумий на лице.

И в самом деле, подумать было о чем…

* * *

– Ну, и что будем делать? – спросил Давыдовский, выслушав рассказ Алексея Васильевича о посещении его полицеймейстером Данзасом.

– Это я тебя хотел спросить, Пал Иваныч, – ответил Огонь-Догановский.

– А насколько были серьезны слова легавого? – поинтересовался «граф».

– Серьезнее не бывает, – ответил Алексей Васильевич.

– Ну, тогда я считаю, что следует внять совету господина полицеймейстера, – сказал Давыдовский. – Жизни у нас здесь явно не будет. И ежели мы в чем промахнемся – он тут же прижмет нас…

– Я тоже так думаю, – согласился с приятелем Огонь-Догановский. – Не будет нам здесь житья. Уперся он. Глаз с нас не спустит. Малейший прокол – и отправимся мы с тобой туда, куда Макар телят не гонял.

– Значит, едем? – весело посмотрел на Алексея Васильевича «граф».

– Едем, – коротко ответил Огонь-Догановский.

– И куда?

– Куда, куда… В Казань, разумеется!

– К Вольдемару? – улыбнулся Давыдовский.

– К нему, к кому же еще!

– И к Африканычу!

– И к Африканычу, – подтвердил Огонь-Догановский.

– Надеюсь, с ними мы скучать не будем.

– Не будем, – согласился Алексей Васильевич. – Это уж точно…

Глава 8 Одного поля ягоды

Казань ничуть не походила на Смоленск. Равно как на Киев, на Минск или на Одессу. Казань напоминала Москву. Не зря же возникла и вошла в употребление вот уже несколько десятилетий назад с легкой руки известного поэта поговорка: «Казань городок – Москвы уголок».

И правда, Казань ежели и походила на какие российские города, так в первую очередь на Москву. Просто масштаб был иной: победнее да помельче.

Огонь-Догановского и «графа» Давыдовского встречала на вокзале, причем с большой помпой, казанская троица – Всеволод Аркадьевич Долгоруков, Самсон Африканыч Неофитов и Ленчик. Едва смоленские изгнанники вышли из вагона первого класса и спустились на мощенный булыжником перрон казанского вокзала, как толпа цыган по указке Долгорукова приблизилась к ним. Ладная брунетка, приняв из рук бородатого цыгана с серьгой в ухе поднос со стопкой водки и крохотным пупырчатым огурчиком в розетке, выступила вперед и запела приятным бархатным голосом, обращаясь к Огонь-Догановскому:

– Что может быть прелестнее,
Когда, любовь храня,
Друзей встречает песнями
Цыганская семья.

Нам в дружбе нет различия,
Живя семьей своей.
Мы свято чтим обычаи
И любим всех друзей…

Когда под одобрительные возгласы Алексей Васильевич махнул стопарь и захрустел огурчиком, та же процедура повторилась и с «графом» Давыдовским.

– …Привет, любимый
Долгожданный и родной.
К нам приехал наш родимый,
Пал Иваныч дорогой.
Выпьем за Павлушу,
Павлушу дорогого…

«Дорогой Павлуша» выпил. Закусил. Улыбнулся, глядя на сияющих Долгорукова и Африканыча. И почувствовал себя как дома.

Вечер, посвященный встрече друзей, закончился в «Славянском базаре».

Попили и поели на славу. Потом велели человеку вызвать «большой экипаж», ибо передвижение на своих двоих в их положении было затруднено.