Генералы шального азарта

Кислицкий съехал, Генка еще раз осмотрел освободившийся нумер – все ли в нем в порядке и можно ли запускать в него очередного приезжего, как вдруг увидел часть рукояти пистолета, торчащую из-под кровати. Верно, постоялец держал пистолет под подушкой – на всякий случай (неплохая, надо признать, привычка для господ, мотающихся по слободам и весям), – и тот выпал, а потом Кислицкий нечаянно подопнул его под кровать, когда встал и принялся одеваться. Парень подошел к кровати, наклонился и достал пугач. И тут в его голову пришла мысль, поначалу показавшаяся безрассудной: использовать найденный пугач для добывания денег. Не для того, чтобы выходить с ним на большую дорогу и, приставив пистолет к виску жертвы, требовать у него кошелек (Генка не был столь глуп, чтобы приняться за разбой). Можно было ту же ситуацию с отбиранием денег представить так, чтобы жертва отдала их добровольно. Ну, или почти добровольно. От большого испуга.

План полностью оформился, когда Генка вспомнил, как его двоюродный брат застал однажды свою жену с хахалем. Для интимных встреч полюбовники снимали меблированную комнату, и кто-то из знакомых Генкиного кузена увидел его жену с франтом. Они входили в нумер меблирашки. Знакомый рассказал об этом, и кузен решил проследить за женой. И проследил. В смысле, выследил, когда она с любовником вошла в меблирашки. Малость подождав, он ворвался в комнату и увидел полураздетую супругу, сидящую у франта на коленях.

Франт был совершенно голый. Вид раздетого мужчины не оставлял сомнений относительно его дальнейших намерений. Завязалась драка, в результате которой любовник, прихватив портки, сбежал через окно, бросив все свои вещи, включая трость, часы и портмоне. Часы оказались серебряными, с музыкой; трость была весьма дорогой, с набалдашником из слоновой кости, а в портмоне лежало шестьдесят рублей с мелочью. Конечно, все это осталось у Генкиного кузена в качестве компенсации за поруганную честь. А со своей супружницей, проучив ее изрядно (после чего она пару недель остерегалась появляться на людях из-за синяков), он благополучно развелся, почти мгновенно получив разрешение Святейшего Синода, потому как обер-прокурор не терпел женских измен и к их проявлению был неизменно строг, ежели не сказать суров.

Вот и Генка задумал нечто подобное. А в случае ежели соперник окажется сильнее и станет сопротивляться, тут-то и пригодится липовый «Кухенрейтер». На роль несовершеннолетней сестры он наметил Ксюху.

А кого же еще?

* * *

С Ксюшей пришлось повозиться. Поначалу она ни в какую не желала изображать из себя рано созревшую легкомысленную девицу, про которых говорят «из молодых, да ранних». В конце концов, Генка упросил Ксюшу «попробовать один раз, и все».

– Только один раз, обещаешь? – сдалась Ксюша на уговоры парня, ранее принявшего в её судьбе столько участия.

Ее задача состояла в том, чтобы строить глазки и охмурять клиэнтов, собиравшихся остановиться на ночь. Конечно, не каждого, а только тех, кто мог поддаться чарам молодой барышни.

Первого возможного «клиэнта» Генка отверг сразу. Это был средних лет приказчик, посланный хозяином в Москву для ознакомления с нужным товаром. Он хоть и был при деньгах, но вид имел благообразный и не стрелял глазами в Ксюшу, а просто-напросто спросил нумер и отправился спать. К тому же, судя по кольцу и фотографической карточке с изображением миловидной дамы с ребенком на руках, которую он несколько раз доставал из портмоне и любовно рассматривал, приказчик являлся примерным семьянином, и подбить его на измену дражайшей супруге представлялось безнадежным делом. Вследствие чего, войдя в буфетную, где постоялец закусывал бутербродами, Генка отрицательно мотнул головой, что означало: отбой! Ксюша в ответ незаметно кивнула и перестала улыбаться и светиться взглядом. Обаяние теперь надлежало приберечь и «включать» только в необходимых случаях.

На улыбку Ксюши и излучающий нежность и доброту взгляд клюнул коммивояжер из Саратова, некто Лев Михайлович Жаржевский. Он крепко задержался в дороге, посему до пригорода Москвы добрался уже в двенадцатом часу и решил заночевать в гостинице. Дядя уже спал, а поэтому принимал его и выделял нумер Генка. Он сразу заметил отсутствие кольца на безымянном пальце и несколько скучающий взгляд холостого мужчины.

– Устали? – участливо спросил Генка.

– Есть немного, – ответил Лев Михайлович.

– Может, перекусите с дороги? – предложил парень. – У нас здесь очень хорошая буфетная.

– Да? – пожал плечами Жаржевский. – Пожалуй, что не помешает.

Генка проводил его до нумера, а когда тот, переодевшись, вышел в коридор, довел его до буфетной.

– Вот, прошу вас, – вытянул он вперед руку, приглашая войти, и незаметно кивнул Ксюхе. Та точно так же кивнула в ответ.

Коммивояжер Жаржевский вошел – и с этого момента подпал под чары Ксюши. Вернее, у девушки неопытной и чары были не очень, но ежели очень приспичило, так подпадешь под самый незамысловатый шарм.