Охраняя сон хозяина, Митрофаныч погрозил бойкой служанке, что б не шумела, блюла тишину. Но прошло время, а генерал, как опустился в кресло, так и застыл, не меняя позы. Почувствовав неладное, старый слуга приблизился, вгляделся и отпрянул.
— Ольга Николаевна!.. Матушка!.. — засеменил, спотыкаясь, к хозяйке. — Барин-то, барин… Отошел.
— Кто отошел? — Изменилась в лице Ольга Николаевна. — Как отошел?
— Барин-то, Дмитрий Иваныч.
Ольга Николаевна бросилась в гостиную. Упала у кресла, уткнулась лицом в сухое жесткое сукно мундира.
— Ди-има-а!.. — безутешно рыдала она. — Теперь моя очередь. Господь! Возьми меня.
— Нет, — возразил ей Митрофаныч. — Это я зажился на свете, мне пора.
Старик словно в воду глядел: через две недели и его после отпевания в церкви снесли на погост…
В марте 1880 года последовал вызов Михаила Дмитриевича к военному министру Милютину. Шестидесятичетырехлетний генерал относился к Скобелеву весьма благосклонно. Умный, проницательный, он обладал широким мышлением государственного деятеля. За девятнадцать лет министерской деятельности он сделал для армии много полезного, но главным своим делом считал проведение военной реформы.
Поражение русской армии в Крымской войне, отмена крепостного права, развитие промышленности и новых отношений требовали проведения таких мер, которые не позволили бы армии утратить силу и боевую мощь. Дмитрий Алексеевич Милютин взял на себя роль зачинателя преобразований. В результате изменились комплектование и организация армии, в войска поступило отвечающее современным требованиям вооружение. Внедрились новые, основанные на суворовских правилах, принципы обучения и воспитания войск.
Милютин еще в Болгарии распознал в молодом Скобелеве черты незаурядного и перспективного военачальника. Когда после третьей неудачи штурма Плевны главнокомандующий склонен был отступить, признавая тем самым слабость армии, Милютин возражал. На военном совете он со всей решительностью заявил:
— Неудача постигла армию потому, что штурм был и на этот раз организован неумело. Переложить позор на армию не смею. Осаду надобно продолжить и предпринять новую попытку овладеть Плевной. И непременно к делу привлечь Скобелева. Поручить ему главный участок.
Министр настоял на четвертом штурме крепости, а скобе-левский отряд с блеском выполнил в нем трудную задачу.
Теперь Дмитрий Алексеевич пригласил молодого генерала, чтобы сделать ему новое предложение.
Спросив о здоровье, о делах в корпусе, он без обиняков сказал:
— Есть намерение послать вас в Закаспийский край. Обстановка там сложилась не в нашу пользу, даже наоборот. Все попытки утихомирить текинцев оказались бесплодными, а обстоятельства не терпят промедления. Вы самый подходящий начальник. Полномочия получите полные. Словом, готовьтесь возглавить экспедицию.
«Вот тебе и на! Будто сон в руку!» — едва не воскликнул Михаил Дмитриевич. Только вчера в беседе с офицерами шел о том разговор. Все единодушно говорили, что возглавить новую туркестанскую экспедицию должен он, Скобелев, потому что лучше его никто не справится.
В последнее десятилетие к России была присоединена вся огромная территория Средней Азии. Некогда заброшенный край с узаконенным рабством, господством ханов и бесправием подданных, униженным положением женщин, край сплошной неграмотности и экономической отсталости стал пробуждаться. Но если на востоке дела шли более или менее успешно, то в западной части, в Туркмении, обстановка была сложной и непредсказуемой.
Возбудителем беспорядков было воинственное племя туркмен-текинцев, насчитывавшее около ста тысяч кибиток и жившее в Ахалтекинском оазисе. В отличие от миролюбивого племени иомудов, пребывавших ближе к Каспийскому морю и занимавшихся рыболовством, ремесленничеством и хлебопашеством, текинцы посвятили себя грабежам и разбоям. Особенно доставалось иомудам, которые, приняв подданство России, вынуждены были терпеть жестокость соседей.
Для усмирения текинцев и установления в Туркмении порядка в 1879 году была предпринята военная экспедиция, которая кончилась неудачей. Теперь намечалась вторая.
— С вашим назначением согласен генерал Кауфман, — говорил Скобелеву Милютин. — Он же как генерал-губернатор среднеазиатского края подал эту мысль. Не раз просил направить вас к нему.
— Признателен Константину Петровичу. В свое время я прошел у него хорошую школу. — И Михаил Дмитриевич перевел разговор на главное. — Кому прикажете сдать корпус?
— Никому. Вы так и останетесь его командующим, а временно ваш заместитель возглавит его.
— Сколько же месяцев придется отсутствовать?
Милютин ответил не сразу, прежде поразмыслил:
— Думаю, год. Это самый меньший срок.
«Год? Не многовато ли? — подумал про себя Михаил Дмитриевич. — За год войну на Балканах завершили».
Они подошли к карте, занимавшей треть стены огромного министерского кабинета.