Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Солдатам потребовалось немало усилий, чтобы сбить неприятеля с гребня и вынудить его отступить. Но был еще второй гребень, где сопротивление неприятеля возросло. Наступавших калужан контратаковали превосходившие их в силе турки, вынудив отступить. Находившаяся во фланге полусотня донских казаков бросилась на помощь.

— Стой! Залегай, братцы! Отражай огнем! — командовал рыжеусый хорунжий Дукмасов, пытаясь остановить калужан.

В поддержку казаки открыли огонь, заставив турок остановиться, пока не подоспела и свежая рота.

— Ну как вам, братцы, не стыдно убегать, — пристыдил солдат хорунжий. — А еще скобелевцы! Кого испугались?

Тут появился верхом на белом коне и сам Скобелев. Дукмасов видел его прежде лишь раз, да и то мельком, но сейчас узнал его, залюбовался.

— Смирно! — скомандовал он казакам. — Пики в руку!

И четко отрапортовал.

— Вы кто, хорунжий? Откуда?

— Полусотенный командир из донской казачьей бригады полковника Черноусова. Имел задачу прикрыть со стороны оврага фланг полка, но обстановка заставила подоспеть сюда на помощь.

— Спасибо, хорунжий! И вам, казаки, спасибо за удаль!

— Рады стараться! — ответили те дружно.

— Вам, Дукмасов, ставлю новую задачу. Сейчас мы атакуем неприятеля, а казакам рассыпаться по фронту и подобрать убитых и раненых.

— Может, нам тоже атаковать? — нерешительно спросил Дукмасов, полагая, что не дело казаков заниматься убитыми и ранеными.

— Нет, хорунжий, я поручаю вам дело важное и опасное. Нельзя допустить, чтобы беспомощные люди оказались в руках врага.

Остаток дня и всю ночь казаки ползали под выстрелами на заросших кустарником склонах, вынося убитых и раненых. Их приходилось волочить на шинелях, на себе, рисковать, проявляя смекалку и изворотливость, чтобы спасти людей.

Утром хорунжий направился к Скобелеву.

— Приказ выполнен. Вынесли четыреста пятьдесят человек.

Лицо у генерала дрогнуло: такие потери!

— Спасибо, Дукмасов. Не остался ли кто?

— Никак нет, всех вынесли.

— Тогда сегодня вам еще поручение. В мое отсутствие наблюдайте за неприятельской позицией.

Дукмасов замялся, хотел сказать, что у него подчиненные и есть сотенный начальник, которому надо непременно доложить, но генерал упредил его.

— С начальством уже согласовано, а командовать полусотней поручите помощнику.

Накануне вечером Скобелев справился у полковника Чернозубова о Дукмасове.

— Это — чёртушка, а не казак, — аттестовал его командир бригады. — Человек необыкновенной смелости, хотя и с норовом, упрям, как все рыжие. Службу знает и любит, а в сражении не подведет.

— Приглянулся он мне, — признался Михаил Дмитриевич. — Хочу его взять в ординарцы.

— Выбор удачный, — не стал возражать казачий начальник.

Дукмасов сидел на генеральском походном стульчике, наблюдая в бинокль за неприятелем. Отдаленная, едва видимая глазом местность приблизилась так, что, казалось, ее можно достать рукой. Он увидел на третьем гребне турецкие траншеи с желтоватым бруствером глинистой земли. Поверху ходили турки в широких шальварах и красных фесках. За гребнем виднелся обращенный к Зеленогорскому логу крутой склон, на нем два редута, между ними траншея. Хорунжий догадался, что левый редут и есть Казанлык, офицеры его называли Скобелевским-первым, а правый — Иса-Ага, или Скобелевский-второй. Оборонительные сооружения прикрывали подступы к лежавшей в низине Плевне. Правее Скобелевских редутов едва виднелся еще один, редут Омар-бей-табия. Он находился восточнее Плевны, его орудия были нацелены против соседнего отряда, которым командовал генерал Шнитников.

Польщенный доверием генерала, Дукмасов внимательно рассматривал вражеские позиции, надеясь обнаружить в них нечто такое, что помогло бы генералу раскрыть замысел неприятеля. От напряжения резало в глазах, потом стало клонить в сон: вторые сутки он не сомкнул глаз. Наконец появился генерал, только что возвратившийся от генерала Зотова.

— Рассказывайте, что наблюдали.

Стараясь не спешить, офицер стал докладывать, как тому учили в училище: где и что обнаружил, высказывать предположения. Скобелев слушал и, наблюдая в бинокль, переспрашивал, уточнял. В заключение поблагодарил и тут же спросил, где конь?

— Там, в лощине.

— Садитесь и поедем к артиллеристам.

И они весь день находились в полках.

Четыре дня безумолчно палили тяжелые орудия. Десятки тысяч снарядов были выпущены по живой силе, укреплениям, вражеским наблюдательным пунктам, чтобы расчистить путь пехоте к опостылевшему городу. Штурм был назначен на три часа дня, но отряд Скобелева выступил раньше, в десять утра, чтобы сбить неприятеля с третьего гребня Зеленых гор и оттуда по общему сигналу повести наступление на город.