Генерал Самсонов

Командующий вспомнил Туркестан. Это были слова из политической инструкции коменданту Керкинской крепости, и Нокс неспроста показал, что знает их. Он словно предлагал: "Не надо строить иллюзий. Коль взялись вместе воевать - воюйте".

- Вы давно в России? - спросил Самсонов.

- Давно. С марта.

- И уже постигли обаяние русского имени?

- Англичане всегда чувствуют русское обаяние, особенно в Персии и Афганистане. - ответил Нокс. - Пора и французам почувствовать. А то бедные наши французы отступают к Парижу и молятся только на вас.

Британский майор был уверен в себе, говорил прямо и, по-видимому, обладал веселым нравом.

- Приглашаю вместе пообедать, - предложил Самсонов. - А пока займемся делами... С вами будет мой адъютант, есаул Бабков.

Полковник Звягинцов чуть заметно расправил плечи и напомнил, английскому военному агенту хотелось бы познакомиться со стратегическими принципами командующего.

- Вот на обеде и познакомится, - сказал Самсонов. - Вы видели там плакатик? Русская каша, - видели?

- А! - понял Нокс. - Тогда я понимаю, почему на обеде.

- Но может, сейчас в двух словах? - предложил Звягинцов. - Для знакомства.

- Разрешите, Александр Васильевич? - хищно высунулся Филимонов. - Для знакомства надо бы вспомнить военные игры германского генштаба. И письмо Клюева!

- При чем тут письмо? - возразил Постовский, с быстрым блеском в пенсне повернувшись к Филимонову. - Это наши мелочи. Не обязательно о всех мелочах сообщать союзникам.

- Да пусть знают, Петр Иванович, - сказал Самсонов. - Что скрывать? От нас не убудет. Генерал Клюев, командир тринадцатого корпуса, сегодня прислал доклад... - И командующий объяснил, в чем дело.

- Наверное, генерал Клюев ошибается? - спросил Нокс.

- До войны генерал Клюев занимал должность начальника штаба Варшавского округа, - заметил Филимонов. - И ошибаться ему затруднительно. Он просто прав.

- Но вы не отступаете? - воскликнул Нокс. - Вы наступаете! Вы не принимаете доводов генерала Клюева!

- У нас приказ наступать, - сказал Самсонов. - Но доводы генерала Клюева - серьезные. Об остальном вам расскажут в оперативном отделении.

Командующий твердо посмотрел на англичанина, словно хотел внушить ему чувство драматизма. "Я знаю, вы были моим противником, - говорил взгляд Александра Васильевича. - Обаяние русского имени для вас пустой звук. Вам нужна русская каша. Но эта каша - кровавая."

Взгляд Нокса ответил: "Иной она не бывает".

И они расстались.

Когда-то, то ли еще в Киевской военной гимназии, то ли в Николаевском училище, давным-давно, запомнилась Самсонову военная истина: по-настоящему храбр тот, кто знает, чего нужно бояться. Она была трудна для юного ума, зато теперь для немолодого генерала была ясной. Конечно, легко в бою кричать, размахивать шашкой, но это какая-то нерусская храбрость, о чем заметил еще поручик Лермонтов. "И умереть мы обещали..." Это ведь разница огромная: умереть мы обещали или умереть нам приказали.

Завтра штаб переезжал в Нейденбург, на территорию Германской империи, чтобы победить или погибнуть вместе с армией. Гибель не исключалась. Генерал Клюев был прав, предупреждая об опасности.

Но сегодня еще можно было в последний раз все обдумать. Велика опасность на левом фланге? Да, велика. Только уже поздно поворачивать армию и наносить удар на район Гильгенбурга - Лаутенбурга, поздно, ибо это потребовало бы отступления большинства корпусов. Это была бы уже другая операция, может быть, более удачная, даже стратегически более оправданная. А та операция, главной идеей которой являлось быстрое наступление, чтобы заставить германцев отвести часть корпусов из Франции, та операция осталась бы незаконченной.

Клюев вопиял об опасности, в штабе этот вопль нашел поддержку и отражался горестным эхом в душах штабных чинов, да впрочем, наперекор чувству самосохранения, как удар молнии свыше, с высоты, неподвластной разумению отдельного человека, было решено продолжать первоначальное движение, подчинив интерес отдельных людей, отдельных корпусов, отдельной армии интересу войны.

* * *

Тем временем, пока в кабинете Самсонова решался вопрос жизни и смерти, штабс-капитан Дюсиметьер развлекал Нокса захваченными бумагами, дневником и письмами командира батальона Бессера из германского первого резервного корпуса.

Ноксу хотелось расспросить о Самсонове, но Дюсиметьер твердо держал нить разговора, с галльской легкостью обходил возражения британца.

- Вот об отступлении, например, - сказал штабс-капитан и начал читать. - "Наше-отступление по направлению на Кенигсберг после больших успехов произвело на солдат, а еще больше на население неблагоприятное впечатление. Русские занялись по большей части сжиганием всех казенных имений. Все дороги были запружены бегущими жителями, что производило печальное впечатление..." А вот что о русских...

- Но это очень длинно, - сказал Нокс.