Генерал Краснов. Как стать генералом

За время пребывания в Академии Генштаба Деникин приходит к либеральным убеждениям и становится сторонником конституционной монархии, не видя в этом противоречия с наставлением начальника Академии до 1889 г., Михаила Драгомирова: «Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь свои собственные убеждения. Вы можете поступать в какие угодно политические партии. Но прежде чем поступить, снимите мундир. Нельзя одновременно служить своему царю и его врагам». Деникин считал конституционный путь самым прогрессивным, открещиваясь при этом от партийцев, террористов и марксистов. В этом отношении верность Краснова была безупречна, он не переживал разочарований от неполучения незаслуженных царских милостей, как было с Деникиным, который засыпался на переводе со второго курса Академии, через 3 месяца заново поступил в нее и при выпуске (1899 г.) столкнулся с неожиданным изменением Сухотиным системы подсчета баллов, вследствие которого Деникин и еще трое офицеров оказались в списке окончивших Академию без причисления к Генеральному штабу. Поскольку это изменение системы, следовательно, и списка выпускников, было позволено Сухотину Военным министром Куропаткиным, то Деникину осталось только подать прошение на Высочайшее имя и быть разочарованным в справедливости Монарха, с разрешения которого Деникин будет все-таки причислен к Генеральному штабу, но в 1902-м. Дмитрий Гурко, не без трудностей закончивший Академию в том самом 1899 году, оставил о Деникине замечание, не совсем совпадающее с самомнением опального выпускника: «После этого инцидента Деникин, бывший к политике равнодушным, стал крайне левым» [17].

Петр Краснов или бесповоротно решил больше не штурмовать дом № 32 на Английской набережной, где до 1901 г. располагалась Академия, или мог думать, что при надобности всегда успеет это сделать. В романе «В житейском море» он перечислил в форме беседы с Грендалем (Дальгреном) все, не устраивавшее его в Академии: ученые недостаточно близко знали солдат, психологию, полевые условия, что отражалось на исполнении их расчетов. Академики работали ради балла, зависели от мнения старших профессоров, подавлявших их личность и самостоятельное творчество; не отличались дружескими отношениями между собой [38].

Критику Краснова можно перенаправить на строевиков, когда те не отвечают высоким требованиям, предъявленным Красновым к себе. Уход из Генштаба делал его большим практиком, давал возможность приносить ощутимую социальную пользу через обучение солдат, воспитание, просвещение, гимнастику, обращение с оружием. Строевая служба — это и фронт, кочевая жизнь с солдатами, труды и лишения в полевых условиях, вне толстых стен кабинетов.

Что касается искусства, то с 1893 г. Краснов добавил к публицистике активную литературную деятельность. С детства Краснов испытывал влечение к писательству и военной службе, оно складывалось из всех обстоятельств его жизни, у него не было какой-то особенной «встречи в горах с кретином», побудившей начать писать, как у Бунина. Первой его книгой стал сборник «На озере» СПб., 1893 г. (переиздание 1895 г. словарь Брокгауза и Эфрона ошибочно отнес к перу отца, Николая Ивановича, как и еще два следующие книги Петра Краснова), состоявший из повести «На озере» и рассказов «Кошечка и лошадь», «Софочка», «Этакая прелесть» и «Конфектное создание»…

Рассказ «Софочка» дан в необычном для позднего Краснова изложении от первого лица: в будущем оно используется только в мемуарах и, разумеется, в статьях за любые годы, но не в художественных произведениях. Краснов раскрывает читателям малоизвестную им обстановку военного училища, характер отношений между юнкерами, их внутренний мир и драматические переживания, обусловленные религиозными и нравственными свойствами души. Главный герой рассказа «Софочка» — фельдфебель Земсков встречается позднее в романе «В житейском море», как и Дальгрен. Возлюбленная рассказчика Яковлева именуется чаще Лидией, а однажды — Лидией Федоровной; происходящие события перекликаются со знаменитыми «Павлонами».