Генерал-фельдмаршал Голицын

Шведский адмирал Нуммерс после потери двух судов сразу же удалился в море, и Петр I начал выбирать место строительства мощной крепости, которая преградила бы шведам путь по Неве. Внимательно изучив многочисленные острова, разбросанные в устье Невы, царь остановил свой выбор на острове Янни-саари, который русские именовали Заячий.

Но сам Петр I назвал выбранный им для фортеции остров Люст-Эйланд, то есть Веселый остров. Именно здесь мая в 16 день, в неделю пятидесятницы фортецию заложили и нарекли имя оной Санкт-Петербург».

С постройкой крепости спешили: ведь ей угрожали с суши выдвинувшиеся уже на реку Сестру корпус Кронгиорта, а с моря эскадра Нуммерса.

В первую очередь Петр I оттеснил Кронгиорта, совершив против него решительный марш летом 1703 года. Шведский генерал, однако, не принял боя и поспешно отступил к Выборгу. Опять князь Михайло не мог отличиться со своими семеновцами, а ведь его полк шел в авангарде и рвался в бой.

Против шведской угрозы с моря была поначалу сооружена сильная батарея на Васильевском острове. Зимой же 1703/04 года, когда Финский залив покрылся льдом, русские войска прошли на остров Котлин и заложили там, на отмели, военно-морскую крепость Кроншлот.

На постройку Санкт-Петербурга и Кроншлота царем велено было согнать каменщиков и плотников со всего. Новгородского и Псковского края, а затем каменщиков Детали собирать на стройку уже со всей России. Кроме каменщиков на стройках работали солдаты и тысячи пригнанных сюда колодников.

Уже в 1704 году на Веселом острове высилось шесть болверков или земляных бастионов, а в центре красовался деревянный собор Петра и Павла. Он-то и дал название крепости — Петропавловская. На государевом бастионе, выходящем на Неву, на высоком флагштоке по праздникам стали поднимать морской штандарт — желтый флаг с двуглавым орлом, держащим в лапах и клювах карты четырех морей: Балтийского, Белого, Каспийского и Азовского. Глядя на этот штандарт, Петр I ликовал: прямо перед его парадизом, как он сам именовал Санкт-Петербург, шумело море — Россия возвернулась на балтийские берега.

Семеновский полк, впрочем, тяжелые сваи в невские топи не вбивал. Вместе с преображенцами в 1704 году полк выступил к Нарве. Памятуя первый несчастный поход к этой грозной шведской фортеции и тогдашнюю голодуху, князь Михайло еще в Санкт-Петербурге набил полковой обоз гречкой и сушеной рыбой, накупил с привоза кули с мукой, бочки с квашеной капустой, кади с мочеными яблоками.

— Ты, княже, похоже, под Нарву не воевать, а торговать собрался! — презрительно бросил ему Меншиков, посещавший торг яко губернатор Петербурга и Ингермландии.

— Да я ведь, Александр Данилыч, еще ту первую Нарву помню, я-то там был! — смела ответил Голицын.

Меншиков побледнел, но смолчал: во время Нарвской баталии он ведь на царской печке в Новгороде полеживал.

— Да ты, я слышал, и полковую лекарню завел, и травы лекарственные закупаешь! — прогудел за спиной царский басок. — Добре, полковник, добре!..

Поход под Нарву прошел в 1704 году счастливо. Осада была недолгой, и 9 августа 1704 года грозная фортеция была взята приступом. Как радостно сообщал в Москву Петр: «Где перед четырьми леты Господь оскорбил, тут ныне веселыми победителями учинил, ибо сию преславную крепость через лестницы шпагою в три четверти часа получили».

Но то ли сам царь, то ли новый командующий армией под Нарвой наемный австрийский фельдмаршал Огильви с подсказки Меншикова, боящегося своего соперника по воинской славе, князя Михайлу из списка охотников, шедших на штурм Нарвы, вычеркнул.

А в 1705 году Семеновский полк по приказу Петра вступил в Великое княжество Литовское и герцогство Курляндию на помощь союзнику царя королю Августу II, бегавшему по всей Речи Посполитой от шведов, яко заяц от стаи волков.

Мур-мыза и Митава

После успешного штурма Нарвы Огильви предъявил претензии стать первым фельдмаршалом всей русской армии. Зимой 1704/05 года именно Огильви верховодил в Москве и оттуда слал команды по всем войскам, в то время как Шереметев скромно отсиживался во Пскове, где распоряжался токмо своим корпусом.

Сначала и Петр I и Меншиков были довольны наемным фельдмаршалом, который стал «подтягивать» армию до привычного ему имперского регулярства. Меншиков еще из-под Нарвы доносил Петру, что Огильви «к настоящему делу прилагает изрядные способы, зане зело во всем искусен и бодро опасен есть».

Новый фельдмаршал уточнил списочный состав пехотных и драгунских полков, организовал в дивизиях военно-полевые суды, отрегулировал тыловую службу.