Генерал Ермолов

Подвиги истинных героев были отмечены. Преображенский и Семеновский гвардейские полки и Морской экипаж получили Георгиевские знамена; Измайловский и Егерский — Георгиевские трубы. Александр Иванович ОстерманТолстой был удостоен ордена св. Георгия 2-й степени. Когда флигель-адъютант Голицын привез ему награду, мужественный генерал принял ее со словами:

— Этот орден должен бы принадлежать не мне, а Ермолову, который принимал важное участие в битве и окончил ее с такою славою…

Прямо на месте битвы Александр I надел на Ермолова орден св. Александра Невского, а Константин Павлович при этом произнес:

— Ермолов укрепил за собою гвардию.

Прослышав, что при отступлении к Кульму повозка Ермолова пропала, и зная его скудное состояние, великий князь предложил ему свой новый, шитый золотом генеральский мундир.

— Алексей Петрович, я тебя хорошо знаю, — говорил Константин Павлович. — Ты не станешь просить вспомоществования, хотя имеешь на то полное право. Тем более что многие лица, ничего не потерявшие, выхлопотали себе денежное вознаграждение. Я теперь без денег и не могу предложить тебе их. Но возьми в знак дружбы мой мундир…

— Ваше высочество, — отвечал Ермолов, — я настолько высоко ценю ваше дружеское ко мне расположение, что не хочу, чтобы оно омрачалось подарками…

Кульмское сражение внесло перелом во всю кампанию 1813 года.

Поражение Вандама лишило Наполеона всех плодов победы, одержанной при Дрездене, и заставило его отступать к Лейпцигу. Одновременно пришли вести о победе шведского принца Бернадота над корпусом Удино при ГроссБеерене и Блюхера над Макдональдом в Силезии, на реке Кацбах.

В честь Кульмского сражения в Пруссии был учрежден специальный орден — Кульмский крест, которым были награждены шесть тысяч русских солдат, офицеров и генералов, принимавших участие в сражении. В Теплице был воздвигнут памятник русской гвардии.

В официозной военной истории роль Ермолова в этом сражении долгое время сознательно затушевывалась и принижалась. Ни многочисленным и сильным врагам Ермолова, ни императору Александру, а затем и Николаю I не хотелось связывать подвиг опоры престола — гвардии с его именем. Однако справедливыми останутся слова Дениса Давыдова: «Знаменитая Кульмская битва, в первый день этого великого по своим последствиям боя, принадлежа по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала».

Глава шестая. РУССКИЕ В ПАРИЖЕ

1

Чем занимаются воины перед сражением? Кто спит, кто чинит или чистит амуницию, проверяет оружие. Одни офицеры вперили взор в топографические карты, уточняя будущие маршруты, а другие уставились в карты игральные: захибают углы валетов или двоек. И все это среди дымных биваков, соломенных шалашей, развалин и обгоревших строений. Тут человек, наслаждаясь свободою духа, часто забывает прошедшее и не заботится о будущем. Чувства его возносятся над мирским бытием: чем ближе к смерти, тем более презирает он опасность; с мстительным чувством смотрит на пепелища врагов своих и, будучи виною гибели неприятеля, сам готов вкусить гибель и быть жертвою собственного честолюбия.

Война пришла во Францию!..

Здесь встретил Ермолова французский язык, здесь он увидел себя впервые посреди той нации, которая принесла столько зла всей Европе и любимому Отечеству. Первое впечатление было необыкновенным: в немецких городах Ермолов привык наблюдать медленных, большей частью молчаливых и надутых бургомистров, а тут его встречали говорливые и учтивые, но угрюмые мэры со смуглыми лицами, на которых попеременно отражались все страсти. Он увидел Liberte et Egalite — свободу и равенство под бременем неограниченного наполеоновского деспотизма.

Французы глядели на русских мрачно, с нахмуренными лицами, которые, однако, еще более вытягивались, когда им напоминали о московском пожаре и разорениях в России. «Да! — сказал себе Ермолов. — Наши неприятели должны быть счастливы. Мы с ними обходимся совсем не так, как армия Наполеона с русскими в двенадцатом году: отыскиваем только вооруженных и не мстим никому. Русские!

Будьте для всех народов примером своей храбростью и великодушием!..»

Франция… Странно видеть было какого-нибудь оборванного мужичонку в синем кителе, грязную бабу или нищего мальчугана, болтающих чисго на языке, которым в России щеголяют модники большого света и знание которого непременно для дворянстра.

«Вот где открылась ничтожность нашей моды!..» — желчно думал Алексей Петрович.

Русская гвардия под начальством Ермолова церемониально проходила через город Мо-на-Марне. Впереди — шесть полков тяжелой гвардейской пехоты: старая гвардия из преображенцев, семеновцев, измайловцев, литовцев и молодая гвардия из гренадер и павловцев. За ними следовала пехота легкая — лейб-гвардии егерский полк и батальон Финляндского полка. Шествие замыкала конница: бело-голубые кирасиры, кавалергарды в белых однобортных колетах и касках с густым черным плюмажем, гвардейские гусары в красных доломанах и синих чакчирах, уланы с бело-красными флюгерами на пиках.