Генерал Ермолов

Лишь венгерские гусары, лихие и хорошо экипированные, стояли особняком, но они всегда находились в ссоре с цесарцами и не выказывали приверженности к венскому двору.

Подлинным злом в их войсках были обозы — колонны огромных крытых белых фур, которые тащились по всем дорогам, грабили и разоряли край и задерживали движение армии.

Общим главнокомандующим у союзников был назван австрийский фельдмаршал Шварценберг, недавний враг русских в кампании двенадцатого года, получивший фельдмаршальский жезл по представлению Наполеона. Александр I согласился на это назначение, чтобы удержать союз с цесарцами. Шварценберг, родом чех или богемец, отличался высоким ростом, тучностью, гордостью, был лично храбр, но, как говорили и как доказали вскоре военные действия, лишён военных дарований, отличался нераспорядительностью и нерешительностью. Главнокомандующим российско-прусскими войсками стал Барклай-де-Толли; Витгенштейну вверили русские корпуса первой линии, а в резерве великого князя Константина Павловича Ермолов начальствовал над гвардейским пехотным корпусом, в который входили две дивизии и три артиллерийские роты.

По выработанному плану Блюхер с армией, состоявшей из пруссаков и русских, должен был идти в Силезию, тогда как главные силы союзников направлялись на Дрезден через Теплиц, Кульм и далее горными дорогами Богемии. На севере, в тылу у французов, находилась армия шведского кронпринца Бернадота силою в 90 тысяч. Наполеон, утвердившийся в Дрездене, надеялся центробежными действиями разгромить союзников по отдельности. Но они могли теперь оттягивать его с одной стороны от центра, теснить с другой и, постепенно утомляя, ослабить до того, что смогут разгромить обоюдным нападением. Кажется, с тех пор как гений Наполеона ознобился в России, он стал теряться в своих стратегических соображениях.

Таким образом, в пределы маленького королевства Саксонии сходилось и стояло в нём не менее шестисот тысяч вооружённых людей.

6

Вторые сутки кряду продолжался проливной дождь, растворивший топкую и вязкую почву до того, что гвардейцы на походе оставляли в ней свои башмаки. Во мраке ненастного вечера слышался непрерывный ровный гул со стороны Дрездена: там с самого утра 14 августа кипело сражение между союзниками, покушавшимися войти в город с запада, и Наполеоном, явившемся из Силезии на помощь корпусу Сен-Сира.

Первая гвардейская дивизия под командой Ермолова спешила на выручку отряда Остермана-Толстого, весь день стоявшего в кровопролитном бою двадцатью вёрстами выше Дрездена, у местечка Пирна. Наполеон загодя послал почти сорокатысячный корпус Вандама с приказом перейти Эльбу и отрезать союзной армии путь отступления на юг, в Богемию.

Квартирмейстер великого князя Константина подпоручик Николай Муравьев, молодой, горячий, с толстеньким и чуть шишковатым носом, встретил Ермолова в тесном ущелье и проводил его до места сражения. Он с обожанием глядел на славного генерала, невозмутимо ехавшего по топкому болоту, из которого лошадь с громким хлюпаньем выдёргивала ноги. Ермолов вспомнил поручика и стал хвалить фамилию Муравьевых, назвав отца, начальника главного штаба в корпусе ратников восточных губерний, и родных, про которых он слышал и с некоторыми был знаком…

Александр Иванович Остерман-Толстой, ссутулясь, сидел на барабане среди чистого поля, позади оборонявшихся колонн. На нём не было и сухой нитки. Он поднял свою большую, со смелыми чертами и блестящими глазами, голову и, узнав Ермолова, вскочил с барабана.

— Алексей Петрович! — воскликнул он. — Наконец-то!

Ожидал вас с нетерпением. Советы ваши будут служить мне приказаниями!..

Русские занимали тесную позицию, упираясь левым крылом в Эльбу, а правым — в горы и лес за местечком Цегист и не давая тем самым Вандаму зайти в тыл сражающейся у Дрездена союзной армии. Решили оставить в первой линии пехотный корпус Евгения Виртембергского, во второй разместить гвардейцев Ермолова, а в третьей — лейб-гусар, кирасир и татарский уланский полк. Отряд Остермана-Толстого возрос теперь до 18 тысяч человек против 37 у Вандама.

С приходом гвардии и наступлением ночи покушения французов прекратились. Все ожидали начала неравного боя поутру. В семь пополуночи от Дрездена начали доноситься выстрелы, мало-помалу слившиеся в глухой, с раскатами, гром. Однако корпус Вандама, выстроенный в боевые порядки у деревушки Кольберг, не трогался с места. Русские генералы долго судачили о причинах бездействия неприятеля и решили наконец, что Вандам считал их отряд гораздо сильнее, чем он был на самом деле. Позже получили подтверждение этой догадки. Взятый в плен французами у Пирны лекарь Ревельского полка на вопрос: «Сколько у графа Остермана войск?», чтобы ввести врага в заблуждение, отвечал: «У принца Евгения двадцать тысяч да гвардии подошло пятьдесят…»

Так истёк томительный день. Ермолов, чтобы скрыть малочисленность русского отряда, предложил предпринять ложную атаку. К вечеру 4-й егерский полк двинулся с криком «ура!» на Кольберг, опрокинул передовые цепи и, встреченный артиллерией, отошёл в полном порядке.