Генерал его величества

— Зато от кино он в восторге, — вскинулся Гоша, — может, и туда как-то впихнуть? Я с уважением посмотрел на высочество.

— Это называется двадцать пятый кадр, и аппаратура для Ники уже делается. Ладно, мне пора собираться, завтра с утра улетаю, давай в тот мир по-быстрому за подарками смотаемся, с них еще надпись «мэйд ин чайна» сводить придется.

В этот визит я хотел получше присмотреться ко вкусам царственной четы, а подарки подобрал пока от фонаря. Мелькнула мысль осчастливить «хозяина земли русской» зенитной спаркой для стрельбы по воронам в дворцовом парке, благо с пулеметов был снят гриф «совершенно секретно», но спарок было еще мало, и меня банально задушила жаба. Еще Николай любил кататься по дорожкам того же парка на велосипеде, причем все мои попытки всучить ему мотоцикл были успешно отражены Алисой. В этот раз я решил зайти с фланга и сейчас обдирал признаки национальной принадлежности с китайского электровелосипеда. Рядом ждала своей очереди небольшая бензопила.

Полет до Питера был, как обычно, скучен — почти восемь часов однообразных движений штурвалом, все та же ниточка железки внизу, даже думать не надо, куда летишь. Музыку, что ли, в этот «ВИП» поставить? Не тетрис же с собой брать! Но все на свете имеет свой конец, и около четырех дня подо мной оказалось поле Гатчинского аэродрома.

Сразу после посадки случился небольшой конфуз. Оказывается, Николай послал за мной транспорт. Но не недавно подаренную ему бронированную «Оку», а… паровозик с двумя вагонами! Интересно, сам он до такого додумался? Вряд ли, небось приказал встретить инженера Найденова, вот кто-то и постарался в меру способностей… остряк, блин. Ладно, при встрече еще раз скажу, что в Питере у меня давно есть и свой транспорт, и охрана…

Привезенный мной реланиум отлично подействовал на царицу, она расслабилась и к ужину, забыв, что у нее отнялись ноги, отправилась на своих двоих, причем Николай принял ее состояние сонной мухи за снизошедшее после всех волнений просветление и постоянно порывался мне что-нибудь подарить. От китайского блюда и позолоченного ларца с непонятно чем мне удалось успешно отбиться, и на предложение переночевать у них в Царском Селе я ответил, что меня уже ждут в Питере, что завтра к ужину я опять тут появлюсь, а пока разрешите откланяться.

После чего две «Оки» почти на предельной скорости понеслись в Питер, к Аничкову дворцу.

Весь вечер мы с Мари занимались обсуждением деталей предполагаемых невербальных воздействий на императора, первую половину ночи — понятно чем, однако потом мне удалось выспаться. В девять — подъем, быстрый завтрак, и снова две «Оки» помчались по Питеру. Мой путь лежал в Сестрорецк, куда меня приглашал Мосин. Как я уже говорил, свой пулемет мы уже частично рассекретили, и теперь рассматривалась возможность производства ПНФ образца 1902 года на Сестрорецком заводе.

Как только автомобили остановились у заводоуправления, оттуда вышел генерал на вид примерно моих лет. Я вылез из «Оки».

— Господин Найденов? — подошел ко мне генерал.

— Он самый, а вы Мосин?

Мы обменялись рукопожатием.

— Не хотите чайку или еще чего-нибудь с дороги? — предложил Мосин.

— С какой дороги, мы всего полчаса ехали, я же навестил вас из Аничкова дворца, — отказался я.

— За полчаса? — усомнился Мосин.

— Ну, может, минут сорок, — не стал упираться я, — все равно завтрак еще толком перевариться не успел.

— Тогда пройдемте ко мне, — предложил оружейник. — Кстати, не сочтите меня невежливым, но я совсем недавно узнал, что георгиум, во-первых, буквально спас меня от смерти в прошлом году, а во вторых, его изобрели вы! Позвольте выразить вам мою благодарность.

— Ч-ч-чего? — я чуть не споткнулся на ровном месте. Нет, конечно, со мной случались пролеты, но чтоб такое!

Когда мы решали вопрос о кандидатуре начальника нашего оружейного производства, был выбран Федоров. Мосин, решили мы, пусть остается где был, в Сестрорецке, он там вполне плодотворно трудится, вот только ни к чему ему от воспаления легких так рано умирать. Но на Рождество к нам приехала Мари (тогда для меня она еще была Марией Федоровной), я закрутился и банально забыл про это дело, а когда вспомнил, оказалось, что Мосин жив. Я решил, миры уже разошлись настолько, что нашим знаниям слепо доверять больше нельзя, тут много чего не так… А теперь выясняется, что это я его таки спас, руками не побоявшегося применить новое лекарство врача! Вот он стоит, Мосин, физиономия цветущая, пенициллин подействовал прекрасно… Кстати, фамилию доктора надо будет обязательно узнать.

Завод произвел на меня, мягко говоря, не самое лучшее впечатление. По размерам он немного превосходил наш, по оснащению ему значительно уступал, но главное отличие было в другом. Наше предприятие представляло собой постоянно растущее КБ и опытное производство при нем, но этот заводик был насквозь серийным! Мог гнать, подумать только, аж пять тысяч винтовок в месяц! Теоретически, конечно. А опытно-конструкторские работы велись в трех комнатках силами нескольких слесарей, и все.