Генерал его величества

Переезд в Николаев прошел непримечательно, что радует, поскольку нижние чины всегда горазды отмочить какую-либо каверзу. Однако ни пьянства, ни иных нарушений дисциплины в пути не случилось совершенно!

По прибытии в Николаев экипажи поселили в отдельной казарме здешнего гарнизона, запретив всякое общение с местным населением. Несмотря на непривычно жесткие требования, люди отнеслись к этому с пониманием. Вероятно, в памяти еще свежи требования подписанного нами обязательства. Хотя общаться с кем бы то ни было времени совершенно не оставалось. Чрезвычайно плотный график обучения предусматривал для личного состава шестнадцатичасовой рабочий день.

На следующее утро, после приема пищи и развода, экипажи во главе с офицерами отправились на завод, где достраивались наши корабли. И вот мы впервые увидели их воочию на стапелях. Я влюбился в них сразу, с первого взгляда! Соразмерность и гармония! Строгие обводы корпуса, диктуемые требованиями обтекаемости. Высокая закрытая рубка, сверкающая иллюминаторами. Сияющие бронзой винты изменяемого шага. Достаточно мощная немецкая 105 мм пушка. Как раз в этот момент рабочие краном сняли ее с «Краба», закрепили на деревянном основании и начали покрывать консервирующей смазкой. Полагаю, что она весьма скоро вернется на свое законное место.

Строительные леса вокруг лодок уже снимались рабочими верфи. Корабли готовились к спуску на воду, устранялись мелкие недоделки. То тут, то там сверкали звезды электросварки, которую Михаил Петрович широко использовал при строительстве наших кораблей. Впервые в мире!

Охрана, получив распоряжение г. Налетова, дозволила экипажам подняться на корабли. И вот наконец я на борту своего «Рака»! Кстати, я не преминул поинтересоваться у М. П., кто «окрестил» наши корабли. Обычный в России анекдот. Первый заложенный заградитель получил имя от своего создателя. А мой, как и следовало ожидать, от инженера Найденова — большого любителя черного юмора… м-да-с. Однако мы еще покажем кое-кому, где зимуют русские «Раки»! Осмотрев рубку и оставшись весьма доволен увиденным, спустился вниз. И, грешен, начал осмотр с собственной каюты. Пожалуй, правильнее будет сказать, «каюточки»! Койка и маленький столик, он же сейф. И легкая, просто легчайшая, сдвижная переборка, отделяющая каютку от остального корабля. Однако если сравнивать условия обитания экипажа ПЛ с миноносками, то, пожалуй, наши лодки несколько выигрывают в комфорте! Здесь, по крайней мере, не дует.

Трубы! Трубы и кабеля! И снова трубы… весь корабль просто прошит ими. Но описывать в дневнике подробности устройства «Рака» не имею ни малейшего желания. Поскольку еще в Георгиевске г. Найденов с обычной своей искренней непринужденностью намекнул мне, что хранение подобных дневников — дело ответственное и чреватое неприятными неожиданностями. Я уловил ход его мысли, в поезде дневник пребывал в опломбированном портфеле с секретными документами под охраной вооруженных часовых, во избежание упомянутых случайностей. А сегодня занял место в командирском сейфе «Рака». Кстати о секретах. Я же обязан немедленно напомнить личному составу о режиме секретности в части, касающейся радиорубки. Доступ туда запрещен всем, кроме радистов, акустиков и вахтенного офицера. Нарушение этого требования считается актом шпионажа с соответствующими последствиями для нарушителя. О чем предупреждает табличка, привинченная к стальной(!) двери радиоакустического поста.

Спустя несколько часов, проведенных с большою пользой для дела, я сошел с корабля, дабы принять пищу. Прямо здесь же, в цеху, была устроена полевая кухня, обеспечивающая рабочих горячим питанием. Простым, но очень вкусным. Получив порцию отличного бефстроганова с картофельным пюре, большую кружку компота из свежих яблок и ложку, я присел за грубо сколоченный стол и принялся трапезничать. В этот момент со мною рядом деловито устроился с таким же набором пищи ЕИВ цесаревич! И пожелав мне приятного аппетита, неторопливо взялся оную уничтожать. Мою нелепую попытку встать во фрунт и доложиться, тут же пресек и, приказав «без чинов», продолжил свое увлекательное занятие, к которому я охотно присоединился.