Генерал его величества

Смысл данного действа был в привлечении на свою сторону активной части интеллигенции — теперь у нее появлялся зримый пример, чего можно достичь при направлении таланта в нужную сторону… А то ведь раньше, кроме как в революционеры, честолюбивому человеку из низов и податься-то было особенно некуда! Следующими в очереди за титулами были Зелинский, Налетов, Мосин и мои авиаконструкторы, но здесь титулы предполагались чуть поскромней, только графские.

В Казани меня ждала новость о какой-то победе русского флота в Желтом море. Нашего узла связи в татарской столице не было, так что я, терзаемый нехорошими предчувствиями, полночи проторчал на телеграфе, обмениваясь депешами с иркутским филиалом шестерки. Картина действительно вырисовывалась не совсем чтобы уж очень оптимистическая… Я так понял, что японцы активизировали перевозки морем, Макаров вознамерился им помешать, в результате чего два флота сошлись стенка на стенку и измордовали друг друга до полусмерти. Насколько мои информаторы представляли себе картину, утопленников не было ни у нас, ни у японцев, но и целых кораблей тоже не осталось. Ихние «Микаса» и «Фудзи» были избиты до состояния, при котором не очень понятно, как они вообще еще держатся на плаву. Но и наш «Ретвизан» был превращен в плавучий металлолом, «Цесаревич» выглядел не намного лучше, да и остальным требовался ремонт разной степени сложности. Победой же эта свалка была объявлена просто потому, что японцы начали выходить из боя первыми, а наши их не преследовали. Во-первых, особенно было и некому, во-вторых, и приказа тоже не поступило, потому что в самом конце боя был тяжело ранен Макаров. В общем, результат можно было бы считать ничьей, если бы не одна тонкость. Японцы могли ремонтировать свои корабли практически все сразу. У нас же в единственный сухой док за раз помещался только один бронированный утюг… Правда, еще один док был во Владике, но туда поди доплыви, если на воде ты держишься исключительно на энтузиазме! В общем, повреждения-то были сравнимые, а вот починятся японцы раньше нас…

Но на главный вопрос — о сроках японского наступления на сухопутном фронте — ответов пока не было. «Однако это ж-ж-ж-ж неспроста», — подумал я и велел передать кодированный сигнал, по которому группа фармацевтов в Чемульпо перейдет к масштабной диверсионной деятельности.

До Омска мы долетели без приключений. Новостей с фронта тоже не было. Зато местный генерал-губернатор откуда-то прознал о моем прилете и явился, жертва субординации, лично засвидетельствовать свое почтение! А у меня здесь даже не было филиала шестерки, чтобы расследовать, откуда возникла утечка сведений и кто уже в курсе, что я тут нахожусь…

Правда, сопровождающий губернатора жандармский ротмистр показался мне не дураком, и я, отведя его в сторонку, поинтересовался: не засиделся ли он в небольших чинах? И если да, то почему бы ему не выполнить приказ государственного канцлера и не пресечь дальнейшее распространение сведений о моем появлении? Да заодно и разобраться, откуда они вообще появились… Новой власти очень нужны энергичные люди, напутствовал его я.

А с его превосходительством мы выпили по рюмочке — я простой водки, он — так уж получилось — с реланиумом… Превосходительство было довольно пожилое, и ему хватило. Убедившись, что здоровью губернатора ничто не угрожает, но просыпаться он будет уже после моего отлета, я прилег вздремнуть часа на четыре.

Перелет в Красноярск и недолгое пребывание там прошли спокойно. Следующая посадка была в Иркутске, где имелся и узел связи, и мощный филиал шестого отдела, да вообще много чего. Так что там я надеялся узнать самые свежие новости — и таки узнал…

Несколько часов назад японцы начали решительное наступление и на Ляодунском перешейке, и под Лаоляном. Перешеек держится, а вот у Куропаткина, кажется, дела обстоят нелучшим образом. Настолько нелучшим, что Новиков, начальник иркутского филиала шестерки, узнав, что я теперь собираюсь лететь прямо в Мукден, выразил сомнения: а не окажется ли он к моменту прилета в руках японцев?

— Ну это вы зря, — хмыкнул я, — Куропаткин, конечно, человек способный, но за сутки с хвостиком не только добежать от Лаоляна до Мукдена, но еще и успеть сдать этот Мукден ни у кого не получится. А вы пока отправляйте пару новых «кошачьих» моторов во Владик, из Мукдена я все-таки полечу туда…

Последний этап перелета за штурвалом сидел я — это была предельная дальность для данного самолета, и требовалось умение лететь в наиболее экономичном режиме, так что и автопилот включать было нельзя. К концу шестого часа я уже порядком устал, а указатель уровня топлива уютно улегся стрелкой на ноль, но тут впереди показалась мачта с полосатым чулком на ней — первый аэродром второй авиадивизии. Михаил, ясное дело, был на месте и встречал меня.

— Ну что все-таки тут стряслось? — спросил я сразу после приветствия.