Генерал Доватор

После, когда Лев Михайлович узнал, кого он выпустил из рук, долго не мог простить себе этого.

Едва успели саперы заминировать мост, как на другом конце деревни взвились две немецкие ракеты и осветили крыши домов. Хлестко затараторили автоматы. Началась частая, беспорядочная стрельба. Ярким пламенем вспыхнула какая-то постройка. В чем дело? До начала операции оставалось еще больше часа!..

— Почему подожгли раньше времени? — Доватор бросал на Карпенкова гневные взгляды.

— Не знаю! — Карпенков встревоженно смотрел на пылающую избу.

— Вы — начальник штаба, должны знать! Выяснить и доложить мне! Голос Доватора потонул в оглушительном треске выстрелов многочисленных пулеметов и автоматов.

С наблюдательного пункта было видно, как по освещенной заревом пожара деревне метались темные фигурки немецких солдат. Ветер доносил шум заведенных машин. На западной окраине деревни возник второй очаг пожара еще более яркий и мощный. Деревня, стоявшая на возвышенности, теперь была видна как на ладони.

Освещенное отблесками пожара лицо Доватора было напряженным и мрачным. Волосы упали на лоб и почти закрыли крупные, сведенные гармошкой морщины.

Крыши домов пересекались крестообразными стежками разноцветных трассирующих пуль. Пули долетали до наблюдательного пункта, посвистывая, срывали с деревьев листья.

Доватор видел: на улицу выезжали грузовики, быстро заполнялись немцами. К школе подкатило несколько машин. Солдаты орали и торопливо грузили на них какие-то ящики. С южной стороны, из-за огородов, доносилось приглушенное «ура». Среди белеющих кочанов капусты и темных полос картофеля, около одинокой баньки появились густые группы атакующих.

— Карпенков! — крикнул Доватор. — Один эскадрон из резерва быстро переправляй на западный берег речки, севернее моста. Туда должны побежать немцы. Встретить! Засада, к бою!..

Лев Михайлович чутьем угадывал сложившуюся обстановку. Зажатый со всех сторон, противник будет бешено кидаться в разные стороны, чтобы вырваться. Немцы не знали, что мост заминирован. Как всегда, Доватор отдавал приказания с поразительной ясностью.

Второго крика «ура» на западной окраине в грохоте боя Доватор не слышал. Огонь все нарастал, становился плотнее и ожесточеннее. Доватор видел, как машины одна за другой покатились к мосту, давая продолжительные гудки. Первая же машина вместе с мостом, как огненный смерч, взвилась на воздух. Вторая исчезла в черном дыме, а остальные тормозили и, налетая друг на друга, останавливались. Немцы что-то кричали, выпрыгивая из кузовов, давили друг друга…

— Огонь! — звонко скомандовал Карпенков.

Он руководил засадой. Как всегда деятельный, настойчивый и неутомимый, он перебегал от одного пулемета к другому, требуя усиления огня. Станковые пулеметы и «дегтяри» ударили из засады. На расстоянии семидесяти метров их огонь был страшным и губительным. Яркий свет, падавший от горящей риги, давал возможность бить прицельно. Немцы кинулись было вдоль речки, на юг, но пулеметный огонь заставил их повернуть обратно. Густыми беспорядочными толпами они побежали по восточной окраине села к ближайшему лесу.

Доватор приказал дать сигнал конной атаки.

И вот конная группа, неумолимо поблескивая клинками, с раскатистым «ура» помчалась навстречу немцам.

— Карпенков, огонь убрать! — приказал Доватор.

Пулеметы прекратили стрельбу.

— Хорошо! Хорошо идут!.. — Лев Михайлович возбужденно ерошил волосы.

Зрелище конной атаки увлекало его, и он нетерпеливо хлестал стеком по голенищу. Впереди группы атакующих конников на сером черногривом коне скакал Чалдонов. Конь нес его сильными ровными бросками, круто выгибая передние ноги. Чалдонов врубился первым. Делая клинком молниеносные взмахи, он выгибал корпус то в одну сторону, то в другую с ловкостью степного кочевника. Конь покорно подчинялся движениям его тела, взвивался на задние ноги, делал крутые повороты и снова шел броском в нужном направлении, стремительно и ровно.

Атака на полный аллюр, с близкого расстояния, стремительная и кровавая, решила исход операции в пять — десять минут.

Конную атаку возглавил майор Осипов.

Доватор, обходя со своим штабом еще работающие на полном ходу машины, распорядился уничтожить все военное имущество, которое невозможно увезти, продукты питания раздать населению.

Вокруг еще щелкали отдельные выстрелы. Резервный эскадрон прочищал лесок, раскинувшийся вдоль речушки, вылавливал немцев. То же самое происходило и в деревне. Но где-то уже раздавались веселые звуки «наурской».

Начинало светать. В сером небе разгорался тусклый холодный свет. Над крышами домов, подымаясь от пожарищ, темными полосами расстилался дым. В воздухе стоял смрад от сгоревшей резины, тряпок, бензина. Коноводы рысью подводили эскадронам, дравшимся в пешем строю, лошадей. Сквозь шум и сутолоку раздавались командные выкрики:

— Первый взвод, по коням! Равняйсь!

Слышался цокот подков, скрип седел.

— Это — первый? Где комэска первого? Товарищи, никто не видал комэска один? — раздался голос Криворотько.

— Наверное, в голове колонны! Погоняй… Тут четвертый, — отвечали ему.