Генерал Доватор

Снял телефонную трубку, позвонил в штаб армии — уточнить обстановку. В десятый раз сверял карту, вызывал командиров дивизий, спрашивал: «Готовы ли? Нет ли чего нового?» Справлялся в своем штабе, не приехал ли майор Осипов. Доватор давно уже ждал его.

На майора Осипова была возложена самая ответственная задача: его полк первым устремится в прорыв.

— Главное — не задерживай темпа движения! — приветливо встретив только что прибывшего Осипова, говорил Доватор. — Как прорвешься, обязательно прикрывай фланги. Оторвешься — маяки выставь: ночью люди потеряться могут, могут попасть немцам в лапы. Будут попадаться артиллерийские батареи противника, ничего не оставляй, бей гранатами. А если пару пушек с собой захватишь — хорошо, пригодятся. Мы с Сережкой сзади тебя пойдем, прикрывать будем. Прикроем, Сережа?

— Прикроем! — Сергей лихо встряхнул головой и положил руку на эфес клинка.

— Видал, какой герой? — кивнул на него Доватор.

— Прикроем… — глухо повторил Осипов, навалившись широкой грудью на стол. Не моргая, он смотрел на Сергея ввалившимися глазами, машинально теребил рукой ременный темляк шашки. Хмурое лицо его передернулось едва заметной судорогой. Слушал рассеянно, неохотно. Точно кто-то подменил широколобого, кряжистого майора.

Осипов вчера получил пачку писем, и одно из них было таким плохим, что хуже и быть не может…

— Ты что, не спал, что ли? — спросил Доватор. — Перед таким делом следует хорошенько выспаться.

— Да нет, спал… Ничего!.. — неохотно отвечал майор, прихлебывая из стакана чай.

— У тебя вид такой, будто ты возвратился со свадьбы, после недельного пьянства… Скажи: пил?

— Было маленько…

— Ты что, одурел?! — гневно выкрикнул Доватор. — Мы ему такую задачу доверили, а он… Ну, не ожидал от тебя!

— Я задачу выполню, товарищ полковник…

— С пьяных глаз напролом полезешь, людей погубишь!

Осипов отмалчивался, хмурился… Доватор с ожесточением отодвинул рукой недопитый стакан.

— Голова должна быть чистой и ясной! Хоть бы немного выпил, для настроения, а то, извольте видеть… Ты знаешь, что это нетерпимо!

Осипов долго мял папиросу. Пожевывая губами, упорно смотрел под ноги. Письмо не выходило из головы, лежало на сердце тяжелым камнем.

— Ты передо мной не ломайся! — Доватор сдвинул брови, рывком схватил телефонную трубку. — Я тебя в передовой отряд не пущу.

— Лев Михайлович! — Осипов вскочил. Трясущимися руками одернул гимнастерку. Лицо исказилось, точно от боли. Над бровями крупинками поблескивал пот.

— Ну что? — жестко спросил Доватор, ухом прижимая к плечу телефонную трубку. Он вырвал из блокнота листок бумаги, искоса глянул на Осипова.

— Я сейчас способен такое сделать!.. — хрипло продолжал майор. — В десять раз больше, чем это нужно! Я уже отдал боевой приказ. Операцию прорыва несколько раз прорепетировали с командирами на боевых картах. У меня все рассчитано до мелочей. Я ручаюсь за успех головой! Нельзя изменять приказ, да и незачем…

Доватор швырнул трубку, захлопнул блокнот. Встал, подошел к окну. На минуту задумался, потом решительно снял с гвоздя бурку, накинул ее на плечи.

— Выводи коней! — коротко приказал Сергею, завязывая на груди ремешки. Передернул плечами, под буркой заскрипели ремни. Надел было на правую руку кожаную перчатку, но тут же, стащив ее, взял телефонную трубку.

— Карпенков, ко мне! Выступаем сейчас.

— Но ведь это раньше времени, Лев Михайлович!

Осипов вскочил, впился глазами в часы.

— Выводи полк на исходное положение.

Осипов, гремя шашкой, кинулся к двери. Доватор поймал его за плечо, повернул к себе лицом. Посмотрел в глаза.

— Подведешь, Антон, не прощу. Понимаешь? Я тебя люблю, как брата. Больше того, уважаю тебя как человека, смелого, волевого командира. Мне больно смотреть на тебя… Мы отвечаем за каждого человека, и не время хандрить, понимаешь? Это равносильно предательству! — стиснул он трубку рукой, не спуская глаз с Осипова.

— Лев Михайлович! — Осипов скривил губы. — Ты жестоко несправедлив ко мне… Я сейчас сам себе судья. — Не оборачиваясь, проговорил у порога: Начну с сегодняшнего дня приводить в исполнение приговор!..

В сенцах он чуть не столкнулся с подполковником Карпенковым, который входил вместе с капитаном Наумовым.

Последних слов Осипова Доватор не слышал. Стоял у телефона и говорил: «Волга, Волга-три», быстро к аппарату. «Ока-шесть», к аппарату. «Разъединить!» — от нетерпения покусывал губы, над переносицей резче обозначились морщины.

Слышал, как командиры дивизий взяли трубки, продували их. Лицо Доватора оживилось, вспыхнули в глазах азартные искорки. Наклонившись к аппарату, проговорил одно-единственное слово: «Москва». Крепко сжимая в кулаке трубку, раздельно добавил: «Еще повторяю — Москва!»

По висевшим на деревьях телефонным проводам невидимой электрической искрой летело магическое слово.

…«Москва!» — сурово говорит телефонист с пышными усами, надевает каску и выключает телефон. «Москва», — повторяет другой где-то в глубоком блиндаже и вешает на грудь автомат. «Москва», — тоненьким голоском говорит девушка-телефонистка, укрывшаяся в густых елках.