Генерал Деникин

Вскоре была отставка Витте с «его» министрами, «пробившими» либеральную Конституцию. И либералы же в своем журнале «Свобода и Культура» писали: «Граф Витте – совсем не реакционер, а просто человек без всяких убеждений…» Все было, как всегда, «просто» в России-матушке до поры, до времени.

П. Н. Милюков, лидер конституционно-демократической партии (кадетов), которая ближе всех отражала политическое мировоззрение Деникина, в резолюции своего партийного съезда уже возглашал:

«Накануне открытия Государственной Думы правительство решило бросить русскому народу новый вызов. Государственную Думу, средоточие надежд исстрадавшейся страны, пытаются низвести на роль прислужницы бюрократического правительства. Никакие преграды, создаваемые правительством, не удержат народных избранников от исполнения задач, которые возложил на них народ».

Витте успел скомпрометировать очередным «безволием» императора. В ответ на январское требование Совета министров принять суровые меры «против попыток пропаганды к нарушению военной службы» государь накладывал резолюции – «применения к мятежникам самой решительной репрессии», провидчески отмечая, что «каждый час промедления может стоить в будущем потоков крови». Такие царские резолюции Витте прятал под замок в свой письменный стол, чтобы не раздражать «общественность». Это в то время, когда, например, в Курляндии, в Газенпоте революционеры сожгли заживо солдат драгунского разъезда.

Зато на смену Витте, сменив «промежуточного» И. Л. Горемыкина, в июле 1906 года пришел Председателем Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин, совместив этот пост с должностью министра внутренних дел. Преданный императору монархист, он в день роспуска I Думы, высказался в своем циркуляре:

«Открытые беспорядки должны встречать неослабный отпор. Революционные замыслы должны пресекаться всеми законными средствами… Борьба ведется не против общества, а против врагов общества. Поэтому огульные репрессии не могут быть одобрены… Старый строй получит обновление. Порядок же должен быть охранен в полной мере».

Деникин, разочаровываясь в близорукой партийной политике кадетов, приветствовал это и другие столыпинские назначения. Полковник, такой же решительный, напористый, как новый премьер, с огромным пиететом будет следить за его деятельностью.

После июльского роспуска Госдумы взбунтовался артиллерийский полк островной крепости Свеаборгпод Гельсингфорсом (Хельсинки). Между фортами и берегом началась орудийная перестрелка. У финских революционеров уже была «красная гвардия», она попробовала помочь восставшим. Но тут же у финнов встала и «белая гвардия», не допустившая этого. Восставшие дрались три дня, но у них взорвался пороховой погреб, на форты пошел флот – мятежники сдались. Восьмеро погибло от взрыва погреба, еще один с другой стороны.

Забунтовали кронштадтцы, матросы убили двух офицеров с их семьями, в одной из которых расправились и с 90-летней старухой. Мятеж подавил Енисейский пехотный полк. Поднялась на Балтике и команда крейсера «Память Азова», стреляя в офицеров, едва успевших скрыться на берегу. Но верные присяге матросы взяли верх и крейсер пришел в Ревельский (Таллиннский) порт с повинной.

Этими вспышками закончились военные бунты, но через полмесяца в августе было польское «кровавое воскресенье», только в нем убивали и людей в мундирах. Тут отчаянно действовали боевики Пилсудского. В Варшаве террористы застрелили 28 полицейских и солдат, в Лодзи – убили 6 и ранили 18, в Плоцке – 5 и ранили троих. Боевики действовали из-за чужих спин. Варшавские солдаты стреляли в толпу, убив 16 и ранив 150 человек, а среди пораженных пулями оказался лишь один боевик.

Деникин удрученно следил за этими и другими «подвигами» групп Пилсудского: покушения на высоких административных лиц (в конце концов – и на Варшавского генерал-губернатора Скалона), налеты на казначейства. Лично Пилсудский возглавил нападение на почтовый вагон у станции Безданы, около Вильны, ограбив его на 200 тысяч рублей… Но главным полковника потрясло августовское покушение на Столыпина.

Двое террористов в жандармской форме явились в приемную дачи премьера и бросили бомбу. Погибли сами вместе с 27 посетителями, еще шестеро из 32 раненых умерло на следующий день. Тяжело ранило 14-летнюю дочь и трехлетнего сына Столыпина. Он уцелел, чтобы пройти через десять покушений, погибнув в последнем. Но тогда премьер добился указа о военно-полевых судах, их судопроизводство шло за 48 часов, приговор исполнялся за 24. Если до августа 1906 года в среднем казнили 9 человек ежегодно, то с этих пор по апрель 1907 года военные суды вынесли 1102 смертных приговора.

Утвердилась столыпинская программа: революции – беспощадный отпор, стране – реформы.