Перед тем, как окунуть Деникина в румынские бои, а потом с головой – в беспощадность того, что опишет генерал в эмиграции пятитомными «Очерками Русской Смуты», Бог расставил все точки в его личной жизни.
В октябре 1916 года в Киеве умерла мать Деникина, на ее похоронах долгожданно встретились жених и невеста. Перед этим в их переписке Антон Иванович без утайки раскрывал перед Асей душу: Никогда еще жизнь не была так заполнена. Кроме дела, у меня появилась личная жизнь. Иногда я задумываюсь над не разрешенным еще вопросом наших отношений (собственно, один остался), и гложет меня сомнение. Все о том же. Мне ли Ваша ласка или тому неведомому, которого создало Ваше воображение?..
Если в нашей жизни счастье в очень большой степени будет зависеть от меня, то оно почти обеспечено.
Ни перевоспитывать, ни переделывать Вас, моя голубка, я не собираюсь. Сумею ли подойти – не знаю, но кажется мне, что сумею, потому что я люблю Вас. И в думах одиноких, острых и радостных я вижу Асю женой и другом. Сомнения уходят, и будущее светлеет…
Между делом читаю, и довольно много. Без системы, без выбора, что случайно привезут отпускные. Такая масса расплодилась литературного хламу. Прочтешь, и ничего не остается ни в уме, ни в памяти…
Вся моя жизнь полна Вами. Получила новый смысл и богатое содержание. Успех для нас. Честолюбие (без него полководчество немыслимо) – не бесцельно. Радости и горе – общие. Я верю в будущее. Я живу им. Совершенно сознательно…
Всегда в этих письмах сквозила и тревога чуткого сына об уходящей матери. Елизавета Федоровна Деникина, проболев восемь месяцев, часто впадая в беспамятство, скончалась в семьдесят три года. Как и предчувствовал Антон Иванович, не довелось ему закрыть глаза матери. Прибыв по вызову врача, он застал ее уже мертвой.
В эти печальные киевские дни Деникин с Асей не расставались. Они вдоволь насмотрелись друг на друга, и влюбленный генерал, потерявший последнего родного человека, счастливо убеждался: приобрел верного спутника на всю жизнь. С обратной дороги на фронт он написал Асе:
Последние недели имели огромное значение в моей жизни, положив резкую грань между прошлым и будущим. Горе и радость. Смерть и жизнь. Конец и начало. И неудивительно, что я вышел несколько из равновесия, выбился из колеи…
Колея под свистом и в разрывах снарядов, в капели пуль быстро ввергла Деникина в привычное состояние. С сентября румынская армия при поддержке русских пыталась наступать в Трансильвании, но безуспешно. Антон Иванович был в числе тех, кто считал, что зря Румыния затеялась. С ее возможностями была б она полезнее нейтральной, чем в роли союзницы Антанты, которую русские в итоге вынуждены были прикрывать своими тридцатью пятью пехотными и тринадцатью кавалерийскими дивизиями.
Немцы решили проучить румынов и показать, что их боевая карта не бита. Австро-германцы сосредоточили в Трансильвании армейскую группу генерала Э. Фалькенхайна, в Болгарии – Дунайскую армию генерала-фельдмаршала А. Макензена. Одновременным наступлением с разных сторон они бросились на Бухарест, разрезая Румынию на части. В начале декабря немцы разбили румынскую армию, вступив в Бухарест, который румыны отдали без боя.
8-й армейский корпус генерала Деникина попал в этот кризис. Ему было приказано: «Двигаться по бухарестскому направлению до встречи с противником и затем прикрывать это направление, привлекая к обороне отступающие румынские части».
Деникин, получив в течении этих боев два румынских корпуса, дрался у Бузео, Рымника, потом так резюмировав свои впечатления:
«Полное игнорирование румынской армией опыта протекавшей перед ее глазами мировой войны; легкомысленное до преступности снаряжение и снабжение армии; наличие нескольких хороших генералов, изнеженного… корпуса офицеров и отличных солдат».
После бухарестского разгрома русские дивизии выкладывались, чтобы остановить врага. И это удалось им в конце 1916 года на рубеже Фокшаны, где воевал и корпус Деникина. Так был создан 500-километровый русский Румынский фронт, куда отвлеклась четверть вооруженных сил России, ухудшив ее стратегическое положение.
Англо-французские войска к этому времени (причем, британцы впервые применили танки) пытались наступать по своим фронтам. Понесли огромные потери, продвинувшись лишь на 5-15 километров, не сумев прорвать германскую позиционную линию.