Генерал — адмирал Небогатов (СИ)

То, что именно наместнику Небогатову придётся заниматься созданием флота Сербии, подтвердил и Петербург, рекомендуя поискать матросов и офицеров с сербскими корнями. Таковые, конечно, нашлись, но в столь мизерном количестве, что ими укомплектовать даже не минный крейсер, а миноноску не представлялось возможным.

Свенторжецкий вышел к «своим» тихоокеанцам, выслушал искренние поздравления с «нечаянным» чинопроизводством и двинулся во главе отряда в соседнее от дома наместника здание, где располагалось управление контрразведки Черноморского флота. Там нового начальника уже ждали

К сентябрю 1908 года казалось, что мировая война вот — вот разразится. Причём великие державы старались избегать провокаций стран «Балканского союза», не давая тем никаких обещаний и авансов, как политических, так и финансовых. Единственно империи Романовых и Габсбургов сошлись в словесном поединке за Балканы. Начал Небогатов, предостерёгший Вену от вмешательства «в сугубо славянские дела». Засим почин новоиспечённого Светлейшего Князя подхватили славянофилы всех мастей и рангов, намереваясь спасать «братьев». В Петербурге долго не могли понять, что делать с разошедшимся генерал — адмиралом, да тут ещё Босфорская операция наложилась на раскрытие разветвлённого заговора в гвардии. Именно потому Николай Второй предпочёл свалить все балканские проблемы на Небогатова, мол выкрутится моряк и хорошо, а нет, так и ладно. Куда важнее для самодержца, даже более чем Проливы и Святая София, в последний месяц лета были настроения в Петербургском гарнизоне. Ещё и потому флотоводца возвысил поднаторевший в интригах император, чтоб знали — понимали спесивые кавалеристы войдут в Неву корабли Балтийского флота и по приказу победителя япошек и турок в щепки, в крошку кирпичную расколотят из главного калибра гвардейские казармы. Да и дворцы великих князей, прослышавших о болезни цесаревича и восхотевших самим царствовать и Россией владети, такоже надо на прицел взять

Посему дядя Николаша отправился на Кавказ, помогать добивать Османскую империю «с другого бока» а коварного Сандро царь уел, дав командующему Черноморским флотом чин генерал — адмирала и послав Александра Михайловича вручить Николаю Ивановичу и ордена и Грамоты на титул и жезл генерал — адмиральский, со спешно выгравированными придворными ювелирами «константинопольскими пейзажами»

В Шенбрунне Франц — Иосиф еле отошёл от приступа, вызванного алярмистскими призывами сошедшего с ума русского адмирала, ни в грош не ставящего собственного монарха и на всё готового, вплоть до смены династии, лишь бы оставить Константинополь под властью Петербурга.

Австрийская эскадра не стала «играть на нервах» Беклемишева и ушла в Фиуме. Англичане, выставив против дюжины русских броненосцев лишь три своих (плюс два бронепалубных крейсера) явно проигрывали в демонстрации военно — морской мощи, что отметили и сербы и албанцы.

Но воспрепятствовать созданию независимого албанского государства Белград не мог, как ни старался.

Свенторжецкого удивлял непомерный аппетит балканских государств, случайно угодивших на «чужой пир», на делёж «турецкого наследства». Сначала болгары в ультимативной форме требовали изрядный кусок побережья Мраморного моря и только матерная тирада Небогатова, пообещавшего раскатать из орудий все болгарские порты и повесить Фердинанда, его министров и генералов на стволах главного калибра российских броненосцев, а двенадцатидюймовок на Черноморскком флоте хватает и каждая выдержит десяток — полтора обнаглевших «нахлебников», привела в чувство грезивших о «Великой Болгарии». Впрочем в Афинах возмечтали о «Великой Греции», равно как в Белграде о «Великой Сербии». Только черногорцы сидели на своей Чёрной горе и без лишнего шума округляли владения, понемногу вытесняя албанцев и босняков.

Пятого сентября 1908 года состолась историческая встреча, во многом определившая ход мировой истории. В кабинет контр — адмирала Свенторжецкого вошёл полковник сербской службы Драгутин Дмитриевич, широко известный в узких кругах как Апис

Два разведчика, наслышанные друг о друге, цеременно раскланялись. Адмиралу вспомнилось описание убийства сербского короля Александра Обреновича и королевы Драги, в котором самое деятельное участие принимал Дмитриевич