Генерал

На обратном пути Шариф сбросил с плеч мешок, сел отдохнуть. Подумал, открыл мешок. Запах копченой рыбы ударил ему в нос.

«А она, кажется, недурна! Не кутум, конечно… Попробую-ка, что за рыба. – Он выбрал рыбину помясистее, разломал. – Слушай, это же прекрасная рыба! – Отбросил в кусты голову и хвост, потом отобрал из мешка штук двадцать больших, мясистых рыбин, разгреб палые листья под ближайшим кустом, положил рыбу в углубление, засыпал листьями, надломил ветку куста, сделал метку, чтобы можно было найти спрятанное, поглядел на потощавший мешок. Ничего, тут ее достаточно. Пусть полежит, после дежурства возьму, побалуюсь!» – Шариф огляделся. Нигде никого. И никто не видел его.

Закинув за спину мешок, он зашагал дальше. Немного отойдя, обернулся. Да, место он запомнил, найти легко…

Ночью Шариф долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Бойцы, тесно прижавшись друг к другу, спали, один только Шариф маялся. Наконец, он повернулся лицом к стене и закрыл рукой ухо, чтобы не слышать храп Петренко, наполнявший всю землянку. Но и это не помогло. Надо же, как будто в кузне меха раздувает… И не подумает о том, что рядом с ним лежит еще кто-то, спать не может! Разве при таком храпе уснешь?!

На самом деле вовсе не храп Петренко мешал Шарифу уснуть, а мысль об украденной днем рыбе беспокоила его. Если ее не пристроить в надежное место, она сгниет, а то и звери ее растащат – так и пропадет зря, да еще, чего доброго, люди догадаются, что не сама эта копчуха в лес приплыла… Лучше всего взять бы ее да отнести в соседнее село, продать или поменять на что-нибудь. Однако не верилось в успех этого дела. Кто разрешит ему отправиться в село? В роту ее тоже не принесешь, да и спрятать негде – запах тотчас выдаст, и не только можно опозориться, но и погореть можно. Получалось, что рыбу эту ни съесть, ни отдать, ни продать он не сможет. Вот оказия… Для чего же взял?

«Да ну ее, – решил он наконец. – Денег за нее не платил, так что переживать нечего. Смогу взять – прекрасно, а не смогу, – ну и черт с ней».

И натянув на голову полушубок, он закрыл глаза.

Из штаба соединения командир полка возвращался под вечер, когда уже начинало смеркаться, и по лесной дороге нельзя было проехать, не включая фар. Два бледно-синих луча освещали ухабистую дорогу, с которой шофер не спускал глаз. Ази, облокотившись рукой о дверцу, тоже внимательно поглядывал на дорогу и на темную стену леса.

Внезапно машину сильно тряхнуло.

– Ах, черт, – вполголоса сказал шофер. – Как это я не заметил выбоины?

Он словно извинялся перед командиром полка.

– Ничего, Володя, это случается, – сказал Ази Асланов. – Давай потихоньку.

Не проехали и десятка метров, как шофер остановил машину.

– Около дороги что-то лежит, товарищ подполковник. Видите, темнеет.

– Где?

– Там, справа.

Шофер достал наган. Ази Асланов тоже вытащил из кобуры пистолет, и оба вышли из машины.

– Вы подождите, товарищ командир, я выясню, что это такое. Похоже, человек…

– Но ведь не шелохнется. Пошли, Володя!

И все-таки шофер пошел впереди, загораживая собой подполковника.

Лежавший, почувствовав, что к нему кто-то подходит, пошевельнулся и привстал, чтобы сесть.

– Руки вверх! – крикнул шофер.

Так и не успев сесть, человек растянулся на земле.

– Что ты, что ты? – забормотал он. – Чего раскричался? Своих не узнаешь! Ох, напугал! Поглядите на него, распетушился: руки вверх, руки вверх! Как лежащий человек может поднять руки вверх?

– Да он пьян! – Подполковник наклонился над лежащим. – Кто такой? Из какой части?

– А вам какое дело? Это военная тайна. Идите своей дорогой. Я полежу и сам свою часть найду!

Пьяный хрипло засмеялся. Ази Асланов осветил его карманным фонарем.

– А ну, встать! Посмотри мне в лицо!

Пьяный потянулся, вытер рукавом пену у рта и вытаращил глаза на подполковника.

– Ты Рахманов? Из второй роты?

Шариф, узнав Ази Асланова, попытался подняться, но упал.

– Извини, товарищ подполковник, ей-богу, не узнал тебя. Я немного того… извините. Но, клянусь жизнью, я не такой дурной человек. Прости меня, командир, да стану я твоей жертвой! – Шариф, помогая себе руками, кое-как утвердился на ногах. – Дай, я тебя поцелую! Ты настоящий мужчина. Мужчины должны понимать друг друга.

На эту тираду Шариф израсходовал все силы и снова рухнул на землю.

– Володя, возьми его за ноги, а я – за плечи, положим в машину.

Через минуту машина снова осторожно пробиралась лесной дорогой.

2

В сумерках, когда еще сквозь ветви деревьев и не опавший лист проглядывало посеревшее небо, майор Пронин вышел из штабной землянки и углубился в лес. Одновременно из санчасти вышла капитан Смородина, огляделась и уверенно двинулась наперерез начальнику штаба.

Сойдясь на узкой тропинке, они пошли рядом. Пронин взял ее за руку. Смородина обеспокоено оглянулась, спросила:

– Куда это мы идем?

– Да просто так, пройдемся, после дождя воздух такой чистый, ведь вы, врачи, сами советуете больше ходить.

За многословием Пронина Лена чувствовала его волнение.