Ген разведчика

«Время неумолимо и всех нас меняет до неузнаваемости», – затягиваясь крепким табаком, уже без тени улыбки подумал Кирилл. Действительно, десять лет тому назад, когда они познакомились с Савченко, он сам был совсем молодым оперативником госбезопасности, которого, кроме Христофорова, никто не хотел держать в своем отделе, что в любой момент могло вылиться в банальное увольнение с «волчьим билетом». А Виктор оказался бежавшим из чеченского плена срочником-морпехом. Теперь же, спустя годы, Кирилл Лялькин сам стал матерым сыскарем-«волкодавом», а ушастый срочник превратился в настоящего солдата.

Алена Воронцова вышла из спальни через сорок минут. Прежде чем прикрыть лицо повязкой, глухо бросила:

– Все, уходим, как договорились, по одному.

– А как же Омар? – невпопад спросил Кирилл, наблюдая, как его напарник прячет оружие под балахон.

– Он уже на пути к Аллаху, чтобы отчитаться за свои злодеяния.

Спрашивать, что делать с трупами охранников, и вовсе было глупо.

Покинув гостиничный номер, троица прошла по коридору в сторону лифта. На первый этаж спускались по отдельности. Едва оказавшись в фойе отеля, разошлись в разные стороны, смешавшись с разношерстной толпой постояльцев, и беспрепятственно покинули «Приют бедуина» через разные входы.

На парковке оказались одновременно. Воронцова молча села за руль «Ситроена», мужчины разместились на заднем сиденье. Машина неторопливо вырулила со стоянки. Стоящий на перекрестке полицейский скользнул по автомобилю усталым, отупевшим взглядом и уставился на другую сторону перекрестка. Через час, когда стало известно об убийстве в номере люкс «Приюта бедуина», страж порядка даже не вспомнил о «Ситроене» с тремя женщинами с закрытыми наглухо лицами. Впрочем, их столько мелькало перед ним за долгий жаркий день – и в чадрах, и в никабах, и в хиджабах, – что поневоле все сливались в одно нечто бесформенное.

– Ну, как, удалось выяснить что-нибудь по делу у нашего жадного друга? – первым нарушил игру в молчанку Кирилл, когда они остановились за городом, чтобы избавиться от мусульманских нарядов.

– Удалось, – едва кивнула координатор, обильно поливая бензином сброшенные в кучу хламиды и платки-никабы. – Вчера нашего пленника продали аравийскому шейху Салеху Фейсалу Аль-Кадибу. Сегодня должны привезти посреднику его долю.

– Не в коня, оказывается, будет корм, – проговорил Савченко, пряча автомат и боеприпасы под автомобильное кресло.

– Правильно говорил Донцов, – вставил Лялькин, злясь, что они так просчитались и все могло бы давно закончиться, если бы расследование начали не с переговоров, а с допроса, – переговоры редко дают нужный результат, а только затягивают временную петлю. Что ситуацию только усугубляет.

– Действительно, яйца, зажатые в тиски, куда эффективнее самых заумных и задушевных разговоров, – отряхивая руки, подтвердил Виктор и спросил у Алены: – Ну, а тебе-то как удалось этого таракана так быстро расколоть?

– Никакого насилия, исключительно новейшие технологии, – рассмеялась Воронцова, раскурила сигарету и бросила горящую спичку на комок вещей, которые тут же вспыхнули ярко-оранжевым пламенем. – Достаточно одного укола боевой химии, – в полыхавшее пламя полетел шприц-тюбик. – «Консервный нож» – последняя разработка натовских химиков, ее используют коммандос в «горячих точках» для скоростного допроса пленных террористов.

– Ну, значит, нам теперь будет что деду сообщить, – подтолкнув носком туфли подол чьей-то хламиды, заявил Лялькин.

Словоохотливый оперативник даже не мог себе представить, насколько попал в «десятку» с дедом…

Наложница была высокой, полнотелой брюнеткой лет двадцати. Упругое тело плотно облегал наряд из золотистой чешуи монет – короткая юбка и миниатюрный лифчик, едва прикрывавший пышную грудь. Девушка исполняла танец живота всего для одного гостя – доктора Карла Мерка, который сегодня прилетел в Мадина Эмана. Для скорейшей адаптации после райской жизни на вилле на Мальте здесь, в самом сердце Аравийской пустыни, по распоряжению шейха две смуглянки в прозрачных туниках омыли дорогого гостя в мраморной ванне, наполненной теплой, как парное молоко, водой с добавлением ароматного розового масла. Затем ему предложили кальян с гашишем, но от него доктор отказался.

А теперь наложница танцем возбуждала тело доктора. Девица действительно была великолепна, тело, казалось, излучало сплошную страсть и желание. Карл не мог от нее оторвать горящего взгляда, от ямочки пупка с большой розовой жемчужиной внутри, вокруг которого шла татуировка – черными лучами расходилась в разные стороны восьмилучевая звезда. Подобные наколки доктору прежде доводилось видеть у шаманов Южной Африки и на Филиппинских островах.

В момент, когда бой барабанов достиг пика, танцовщица завибрировала всем телом, как дрожащая натянутая струна. Позолоченная чешуя зазвенела в такт движениям и ультразвуковым импульсом обрушилась на сознание единственного зрителя, на его мозг, оставляя лишь одну осознанную мысль, одно желание…