Ген хищника

Григорий Самбуров проклинал себя за то, что поперся в эту Адыгею на «Харлее». Как бы он ни любил эту пресловутую свободу на мотоцикле – ветер в лицо и маневренность, мотаться по раздолбанным дорогам и проселкам лучше на комфортной машине. К тому же тогда была бы возможность взять с собой кого-нибудь – Аню или Вовку. Ладно, он готов признать, что предпочел бы взять с собой Киру. Она раздражала его, бесила и жутко притягивала. Он вообще не припоминал случая, когда его так привлекала женщина. Рядом с Кирой он чувствовал себя словно на экзамене, словно ему постоянно нужно было доказывать, что он умный, профессионал, владеет навыками вести расследование, вообще, сообразительный и занимает свою должность по праву. Он не мог уследить за ходом ее мыслей, потому что она вообще думала не так, как все, непонятно как думала. Он не понимал, как она приходила к своим выводам. Кира строила теории на каких-то бытовых мелочах, на эмоциях и порывах, на деталях, которые и к делу-то отношения не имеют, но оказывалась права.

Но и он не бездарь. И без нее кое-что может! Что вообще это за мысли? Он и до нее прекрасно расследовал дела. У него даже висяков нет. Почти нет.

Самбуров разозлился на себя, осознав, что в Адыгею он поперся, чтобы доказать самому себе, что и без навязанной ему специалистки по психопатологии раскроет это дело. Отыщет какие-то следы и подробности, которых раньше не нашли. Искали же не маньяка, а банального бандита. По большому счету можно было вообще не ездить, опрос мужа и подруги Ольги Агафоновой уже был в деле. Времени прошло вагон, разве сейчас кто-то что-то вспомнит? Послал бы кого-нибудь, и все дела. Нет ведь сам поперся, надеясь найти мифическую упущенную деталь. Мысли тревожно метались в голове и никак не давали успокоиться. Вот он и на байке поехал, чтобы угомониться, привести мысли в порядок. Чтобы глупости выветрились. Ему езда на мотоцикле всегда помогала. Дорога, ветер, рык мотора. Наверное, он подсознательно выбрал байк, а не машину, чтобы никого с собой не брать. Чтобы не оказывали на него влияния своим присутствием, особенно этот специалист по психологии. Подсознание, оно же всегда на нашей стороне. Психологическая система ограничений…

«Тьфу! Чтоб ее! – выругался Самбуров, попав колесом в дорожную рытвину. – Подсознание? Психологическая система ограничений?» Он еще только начал работать с этой девчонкой, а уже нервный, тревожный и психованный. Что же дальше будет?

Разговор с мужем Агафоновой ничего нового Григорию не принес. Мужчина хлопал глазами, удивительно долго и рассеянно вспоминал о существовании у него когда-то жены. Никак не мог понять, что теперь смерть его супруги, Ольги, одна из череды преступлений серийного убийцы. Личность убийцы не вызывала любопытства. Наказание злодея не обещало облегчения. Самбуров даже заподозрил, что вдовец умом тронулся. А потом понял, в чем дело.

Григорий стоял в дверях кухни, не сняв ботинок, лишь пройдя пару шагов от входной двери, и задумчиво лицезрел замусоренный пол, гору немытой посуды в раковине, стиральную машинку, угрожающе трясущуюся, будто агрегат собирался взлетать, на плите в кастрюльке что-то переходило из стадии варки в процесс жарки. Мальчик лет семи, размазывал сметану по тарелке, по скатерти, по себе, по рядом сидящей сестренке. Та, наоборот, приводила все в порядок. В первую очередь себя, так как одна косичка оказалась заплетенной, а вторая висела неопрятными прядями. Юная барышня избавлялась от порочащего ее красоту явления, отрезая волосы ножницами.

Верно говорят, работу женщин по дому не видно. Видно, когда ее не делают.

Бытовые заботы и дети, которыми всегда занималась жена, водопадом обрушились на несчастного мужика, и, даже освоив скорость белки в колесе, он не успевал по хозяйству, не справлялся, не умел. Сосредоточенный на бесконечных делах, которые надо сделать, успеть, научиться, он просто не видел вокруг ничего.

– Ольгу убил не бандит, а маньяк? Будете искать?

Вернуть жену они ему не смогут, а убийца его не интересовал. Вот если в качестве наказания преступника заставят пожизненно работать домработницей и няней в семье Агафоновых, тогда другое дело. А так, без мотивации, мозг супруга не выдал никаких подробностей, не вспомнил. Ниши памяти занимали список продуктов, знание не стирать цветное белье с белым и устный счет в рамках начальной школы.

– Кредит она взяла, – жалобно произнес вдовец, когда Самбуров уже вышел из квартиры. – Пятьсот тысяч. Мне из банка звонили, а теперь коллекторы. Наверное, из-за них ее ограбили. Ограбили и убили.

Зачем Ольга взяла кредит и куда могла деть деньги, если их не украли, он не представлял.

Вполне возможно, что деньги были при Ольге Агафоновой в день ее убийства, но убили ее не из-за них. Это Самбуров точно знал.