Гемоглобов

Неблагословенная, несогласованная, неодобренная мысль ее приняла вид непотребный, несообразный – вид змея с мордой льва. Софиа назвала безобразного сына своего – плод своевольной мысли, первого архонта, – именем, недостойным звучать в мире бессмертных, – Иалтабаоф. И, оскорбившись его видом, перенесла сына далеко за пределы святой Плеромы. Там, вдали от царства Света, Иалтабаоф создал свой мир, образовал другие зоны. А, соединившись с собственным безумием, породил двенадцать властей, последняя из которых, Белиас, властвует над преисподней поныне. И, помимо этого, поставил двенадцать царей властвовать над твердью небес и бездной ада. И подумал, что теперь он бог навеки.

Больная тьма спустилась на царство Иалтабаофа, на двенадцать его властей и двенадцать царей, поставленных им над небесами и адом. Больная тьма – это тьма незнания, смешавшаяся с божественным светом, бывшим в его, Иалтабаофа, матери Софии, заразившая этот свет невежеством и злобой.

Оттого Иалтабаофа согревал не чистый свет, но низкий пламень тьмы незнания. Этот пламень не оставлял ни единой надежды на спасение, угрожая разрушением самому Иалтабаофу.

Тот не стал ни нанимать охранников, ни обзаводиться лживыми двойниками, а просто нарекся тремя именами: помимо имени Иалтабаоф, присвоил еще два – Сакляс и Самаэль.

Иалтабаоф был нечестив в своем безумии, бывшем главной природой его. Иалтабаоф сказал: «Я – бог ревнитель, и нет другого бога, кроме меня». Таким образом, он, по-прежнему пребывавший во тьме незнания, сжигаемый изнутри нечестивым огнем, выплескивающий этот огонь наружу, вдруг объявил всем, кто служил ему: он – не один, есть еще бог, к которому протоархонт ревнует, которого побаивается втайне…

Однажды одна из властей, находившихся в подчинении у первого архонта, спросила у своего господина: «Иалтабаоф – это тело твоего имени, господин, или душа? Если тело, то, значит, имеет, изъяны и в назначенный срок умрет, и тебе придется брать в жены новое имя. Если же Иалтабаоф – душа твоего имени, то я совсем не знаю ее. А как я могу верить и подчиняться своему господину, если я не знаю его? Поэтому я спрашиваю тебя: как достучаться до души твоего имени? Чтоб лучше знать своего повелителя, чтоб наперед угадывать даже едва заметные повороты его души, вовремя присоединяться к маршам его воли». На это первый архонт ответил: «Мое истинное имя – бог, нерушимое, цельное, не подлежащее расчленению на душу и тело. Но если ты сомневаешься в этом, лукавый раб, я уничтожу тебя». Сразу после того памятного разговора, а может, задолго до него, Иалтабаоф вздумал усилить армию своих ангелов и демонов, с тем чтобы суметь противостоять Богу, к которому втайне ревновал. С которым открыто соперничал.

И всякую власть, всякого ангела и вещь всякую Иалтабаоф создавал и нарекал по образу и подобию истинных имен и творений, память о которых была передана ему великой матерью его Софией. Порядок восторжествовал в его мире, и Иалтабаоф не смог объяснить его. Что-то похожее на страх почувствовал он и новый приступ ревности, и ярость слепую… Он взревновал к Богу, которого ненавидел и которому был обязан. Незнающий, зато наделенный бессмертной силой матери своей, Иалтабаоф бесконечно возвысился над миром, сотворенным им, окутав себя и мир покровом кромешной тьмы.

Софиа же, узнав об этом покрове тьмы, обнаружив, как потемнел ее образ с рождением темного ее сына, беспокойно заметалась, не находя места в Плероме от стыда и раскаяния. Она молилась, и вся Плерома слышала молитву ее покаяния. И Дух незримый, вняв ее молитве и просьбам горячим, выслал ее из Плеромы, отправив на небо чужое, озаренное светом чужим, прозябающее в забвение под покровом чуждой тьмы. Так святой Дух послал Софию, дерзкую, но теперь раскаявшуюся, в царствие ее сына, дабы она устранила свой изъян. И только тогда бы вернулась. При этом светлейший Дух не оставил Софию один на один с ее темным огненным сыном, не бросил на произвол судьбы свой образ, извлеченный из его же мысли. Напротив, Дух незримый – свет и образ света, Бог и первый Человек – принял облик первого Человека, Метропатора, и проник первым в царствие Иалтабаофа. Проник одним лишь взглядом чистым – но как задрожал мир протоархонта, как всколыхнулись небеса! Как треснула, двинулась земля и основание ада! Как вспучились воды и как содрогнулась тьма, шаг за шагом уступая место белому свету! Засветилось даже дно вод, и благодаря этому, благодаря отраженным от дна лучам вдруг открылся образ святого Метропатора, запечатленный на поверхности вод.

И тогда Иалтабаоф впервые осознал, что Бог есть, Бог, которого он открыл в своей душе задолго до того, как Его образ отразился в беспокойных водах. Бог, которого протоархонт втайне ненавидел, к которому стремился… И тогда Иалтабаофа осенило: его царству нужен был свет, и теперь первый архонт знал, как раздобыть его. Непререкаемой волей своей он созвал совет всех властей и сил и изрек: «Создадим человека по образу Бога и по нашему подобию, дабы его образ мог стать светом для нас».