Гексагон

– У этого танка была отличная команда, – Михаил Анатольевич выбрал момент, когда в ролике больше никто не говорил. – Турок, серб и немец.

– А где… – спросили из группы, но экскурсовод в ответ лишь строго покачал пальцем:

– Это секретная информация еще в течение… пятнадцати лет, – он ненадолго задумался перед тем, как посчитать годы секретности. – А когда информация попадет в общий доступ, здесь, в музее, появится табличка с именами танкистов, которые провели этот великолепный, с точки зрения военного искусства, бой.

– Но вы хотя бы можете сказать, где это происходило, примерно? – продолжал любопытствовать все тот же экскурсант.

– Точно могу вам сказать, что не у границ России. Это экспортная версия.

Пока Михаил Анатольевич говорил, танк начал движение вдоль кромки леса. Временами кадры с машины менялись на запись с дрона. Общий план демонстрировал движение нескольких абсолютно одинаковых машин на приличном расстоянии.

– Чтобы при артобстреле не зацепило несколько танков сразу, – пояснил гид, но едва он закончил, раздался крик:

– Контакт!

Дрон переключили на тепловизор, который сразу же подсветил несколько троек бойцов с противотанковыми установками. Кто-то ахнул от ужаса.

– Говорили, что оператору квадрокоптера досталось сильнее, чем тем, кто участвовал в бою, – мягко улыбнулся гид. – За то, что плохо следил за камерами.

Со стороны танков застрекотали пулеметы, поливая огнем пространство поля, но оно было слишком широким, чтобы зацепить сразу всех. Пенсионер, который трогал защиту, недоверчиво посмотрел на спаренный крупнокалиберный пулемет и поджал губы.

Тем временем на экране пронеслось несколько ярко-красных точек. Все они были устремлены на головную машину.

– Ой мамочки! – воскликнули младшие школьники.

– А детям это точно можно? – успела спросить женщина перед тем, как из динамиков раздалось подряд несколько оглушительных взрывов.

– Все ролики тщательно отредактированы на предмет наличия ненадлежащего контента, – заверил гид, осматривая группу, которая после начала ролика увеличилась раза в три.

Кадры опять поменялись вид с машины и взрывы повторились, но уже с другого ракурса, а потом зрителями продемонстрировали окутанный дымом танк.

– А движок-то работает! – торжествовал любопытный пенсионер и попытался снова незаметно сфотографировать, на этот раз – поймать удачный кадр из ролика.

– Ваша правда, – отозвался Михаил Анатольевич, отвлекаясь на остальных зрителей и пропустив старания пожилого мужчины. – Машина получила четыре прямых попадания только в этом столкновении, – он указал на места попаданий в лобовой части и по правому борту. – Видите хоть какие-нибудь следы?

– Нет, но что же внутри?

– Как же сами танкисты?

– Контузия, не меньше! – восклицали посетители музея АО Заслон.

Гид же терпеливо дождался, когда вопросы и возгласы прекратятся, и лишь затем вежливо указал на экран. Там рассеялся дым.

– Ух, кажется, не попали! – послышалось из танка.

– Пронесло.

– Нет, попали.

– Попали? Попали?!

– Четыре раза.

– Но машина…

Двигатель заурчал громче и танк покатился вперед. Гид же с довольным лицом смотрел на группу зрителей, которых стало уже больше сотни.

Танки шли без остановки, а камера с дрона демонстрировала, как противник, побросав бесполезное оружие, разбегается в разные стороны.

– Но это еще не все, – успел сделать пометку Михаил Анатольевич за секунду до свиста и взрыва.

– Артиллерия, что ли? – спросил пенсионер, не рискнув фотографировать на этот раз.

– Она самая, – кивнул гид, выждав до передышки после первого залпа.

Камеры показывали, как зеленое поле покрывается воронками диаметром в несколько метров. Танки покачивались, если взрыв происходил в опасной близости, но они успешно прошли зону обстрела.

Под восхищенные взгляды зрителей гид остановил воспроизведение. Людей становилось много, и ранее гулявшие по зданию музея охранники старались держаться поближе – мало ли что.

Много треугольников

– Какой прорыв, правда? – спросил Михаил Анатольевич. Посетители почти синхронно закивали в ответ. – Два прямых попадания в одну точку на корпусе из противотанковых систем, хоть переносных, хоть ствольных, хоть каких угодно ранее давали почти семидесятипроцентную вероятность выхода машины из строя на поле боя. А сколько попаданий насчитали вы?

– Ну… – мальчик, который стоял к гиду ближе всех, потупил взгляд и выдал наугад: – шесть?

– Четыре, о которых упоминала команда и которые вам показал я, – согласно кивнул гид. – А еще бессчетное множество попаданий по касательной от артобстрела. Осколки, да еще взрывные волны. И вы правы, что без контузии бы тут не обошлось, если бы речь шла об очень старых танках. Очень старых.

– То есть, взрывную волну поглотил «Гексагон»? – удивился студент.

– Да. А вы ждали другого ответа?

– Но как он работает?

– Много треугольников.

– Но ведь «гекса» – это шесть углов?

– И вы правы, – кивнул гид. – Спору нет, вы видите шестиугольники. Но это лишь видимые грани. На самом деле весь секрет в треугольниках.

– Это же как графен? – спросил другой студент, оживившись после начала расспросов.