Встали крестьяне в очередь перед синоби, все боятся, плачут. Понятно, не самураи ведь, простые люди, откуда взяться смелости, а сопротивляться не могут, страшно. И вот подходит к синоби бывший староста деревни, человек старый и зажиточный, и говорит:
— Сынок, вот тебе все мои деньги, за годы жизни скоплены, об одном прошу, отсеки мне голову не больно, а как бы ты своему князю отсек.
И узелок с деньгами протягивает, синоби взял деньги и меч обтер.
— Ну так что же, сынок? Сделаешь? — спрашивает дед, а у самого голова вдруг как съедет на бок и плюх в траву.
Оказывается, он, будучи уже мертвым, деньги за свое убийство синоби-палачу заплатил.
— А жизнь в качестве оплаты за услуги вы мне, стало быть, не предложите? — Ким старался не делать резких движений, чтобы синоби ненароком не понял его плана.
— Не резон. — Гость достал крошечный ножик
— Неплохая мысль, но я ведь понятия не имею, кто вы? И вряд ли сумею узнать. С другой стороны, секрет ордена «Змеи» — это не короткое заклинание. Это школа, которую начинаешь постигать, будучи ребенком, и заканчиваешь юношей или нередко зрелым мужем.
— Или женой, ваша жена Осиба ведь тоже рыцарь ордена, и дочь, я полагаю, тоже воспитана в этих традициях?
— Осиба — не моя печаль, мы много лет живем порознь. — Ким-Дзатаки задумался. — Мне нет до нее дела, да и обучить она вас все равно не может, так как готовили ее лишь с тем, чтобы она сделалась подстилкой Тайку. Баба, чего с нее возьмешь.
— Госпожа Осиба долгие годы самым серьезным образом влияла на политику в стране, а теперь мы вдруг узнаем, что ее действия были санкционированы орденом «Змеи». Непорядок. Теперь постельными делами сегуна верховодит другая дама, госпожа Косуга, любовница первого сегуна Иэясу и подстилка его сына… Вдруг выяснится, что и она прислана вашим орденом.
Ким пожал плечами.
— Агенты, или, как вы выражаетесь, шпионы ордена, обычно не знают друг о друге. Это общее правило. Все устроено на случай визита подобного вашему. Так что лично я согласен с вашим мнением о том, что план синоби истребить весь орден невыполним. — Ким грустно улыбнулся. — Что же до того, чтобы обучить лично вас перемещению во времени, — он сделал вид, что глубоко задумался, на самом деле сейчас ему хотелось только одного — вытащить из этой заварушки своих близких и затем принять заветный эликсир и попытаться уйти, — я мог бы попробовать обучить вас, но оплату за учебу придется слегка изменить.
В этот момент где-то в замке раздался протяжный крик, и несколько стоящих на страже синоби рванулись к двери, а один к окну. Ким невольно отметил, что их действия как будто бы согласованы заранее, во всяком случае, никто не метался, не выказывал паники, или, возможно, эффект подчеркивался непроницаемыми черными масками, за которыми было невозможно разглядеть лиц.
— Я дам вам уйти с честью, чего же вы еще желаете?.. — немного опешил от такой наглости гость.
Один из синоби вернулся из коридора и сделал какой-то знак главному.
— Этого слишком мало, — вздохнул Ким. — Я, конечно, понимаю, что если вы начнете жечь меня каленым железом, я стану орать, и любой человек рано или поздно будет кричать. Мое лицо побледнеет, и, возможно, я даже соглашусь, в конце концов, выполнить вашу просьбу, но с другой стороны, я стар и вполне могу не выдержать пыток. Пытка болезненна, я не любитель боли, хотя я действительно стар и не держусь за свою жизнь. Но боль… — Он поморщился. — Я понимаю, что вы обязаны в моем лице уничтожить хотя бы одного агента ордена «Змеи», опасного агента ордена, сумевшего обвести вокруг пальца даже хитрейших из хитрых. Я понимаю и благодарен за то, что вы предлагаете лично для меня такой благородный выход… — Он снова вздохнул, какое-то время разглядывая свою бороду, а на самом деле исподволь наблюдая за реакцией сына: Хаято уже почти что пришел в себя и теперь смотрел на него широко раскрытыми глазами.
«В крайнем случае можно будет попытаться уйти и без эликсира, раньше же получалось», — подумал он. Впрочем, это был нечестный выход из положения, выход, при котором рассерженные поражением синоби, без сомнения, покрошили бы и Хаято, и Садзуко, и вообще всех. Нет, Ким не собирался кидать всех ради своей шкуры, впрочем, чем-чем, а шкурой Дзатаки он в этот момент совсем не дорожил.
— Я готов обучать вас при условии, что вы позволите уехать отсюда моим близким, — твердо и спокойно сообщил Ким, — жене, моим сыновьям, дочери Тсукайко. — Имя он произнес специально для внимательно слушавшего его Хаято. Чтобы знал, кого спасать. — И тех их людей, которых они пожелают забрать с собой. Я хочу, чтобы они уехали в один из отдаленных наших замков, и после, когда меня не станет, чтобы Хаято занял мое место, став главой клана. Я согласен хоть сейчас вспороть себе живот, но протестую против того, что вместе со мной должен уйти в небытие весь мой род!