Гейдар Алиев

«В Кремле я направился в рабочий кабинет Брежнева. Леонид Ильич встретил меня открытой улыбкой. Между нами произошел такой разговор:

— Товарищ Алиев, мы пришли к решению предложить вашу кандидатуру на пост первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана.

— Я считаю для себя это большой честью, товарищ Брежнев. Но я не хочу этой должности.

— Как это не хочешь?! — удивился Брежнев, переходя на дружеское «ты». — Мы тебе доверяем такой ответственный пост.

— Быть первым секретарем ЦК Компартии республики — дело нелегкое. Потому и не хочу.

Но моим возражениям Леонид Ильич не придал значения. Было видно, что он для себя решение уже принял. И Политбюро, обсудив мою кандидатуру, пришло к единому мнению, что в нынешнем положении республики подходящим будет только Алиев».

Эти строки написаны спустя много лет после памятного кремлевского разговора. Возвращаясь к нему, Алиев замечал, что его преимуществом «была работа в КГБ, чистота личного дела, заслуженное мной доверие, любовь со стороны азербайджанцев. Вернее, я так расценивал…». Москва свой выбор сделала. Баку его, понятно, примет. Но с какими оговорками? Интересно сейчас вчитаться в напутствие уходящего первого секретаря своему преемнику: «Тов. Алиев имеет все данные — и политические, и деловые для того, чтобы стать хорошим первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана. Он достаточно образован, эрудирован, всесторонне подготовлен для того, чтобы освоить за короткое время большой объем работы, он достаточно партиен, объективен для того, чтобы быть ровным ко всем нашим кадрам, а в Азербайджане кадровый вопрос — решающий вопрос, если иметь в виду прошлое и настоящее; мы знаем его как честного, достойного коммуниста» (Центральный государственный архив политических партий и движений АР. Ф. 1. Оп. 56. Д. 4. Л. 5).

И вот что сказал Гейдар Алиев, только что избранный первым секретарем:

«Я сознаю свою ответственность в связи с вступлением на этот пост, понимаю сложность и трудность стоящих передо мной задач и хочу заверить, что приложу все, чем располагаю, чтобы оправдать это большое и высокое доверие. При этом я рассчитываю и надеюсь на помощь и поддержку всего состава ЦК Компартии Азербайджана, членов бюро ЦК, всех руководящих партийных, советских и хозяйственных работников нашей республики. Я считаю, что залогом наших будущих успехов может быть активная, совместная дружная работа» (там же. Ф. 1. Оп. 56. Д. 4. Л. 16).(Избрание Алиева вызвало большой резонанс в Азербайджане, во всем Советском Союзе. Да и за рубежом. Еще не прошло и года после известных событий в Праге, когда советские танки поставили точку в недолгой истории «пражской весны». Кремлевские идеологи закручивали гайки по всем линиям. И перевод председателя КГБ крупной республики в партийную иерархию (все знали, как и зачем это делается) был ясным сигналом и кадрам партии, и либералам. С тех пор Гейдар Алиевич не раз в шутку повторял, что в его биографии, в его личном календаре есть свой день взятия Бастилии. Конечно, аналогия с парижскими событиями 1789 года условна. Герой нашего повествования не штурмовал бастионы власти. Новая должность (и новая, масштабная ответственность) всегда приходила к нему как заслуженное признание того, что уже сделано, как уверенность в том, что этому талантливому от природы человеку подвластны более масштабные дела.

Завершая свои воспоминания о встрече с Леонидом Ильичом Брежневым и последующем избрании первым секретарем, Гейдар Алиев говорил, что эта перемена в судьбе дала «возможность еще лучше служить моему родному народу, моей нации».

Первым, с кем после приема у Брежнева повидался Алиев, был Филипп Денисович Бобков. Та давняя встреча по сей день помнится генералу армии во всех деталях.

«Вдруг неожиданно, без обычного звонка, приходит ко мне Алиев. По всему видно — чем-то смущен.

— Филипп, можно попросить, чтобы нам никто не мешал поговорить?

— Конечно, — ответил я и выключил телефоны.

Гейдар сказал, что он только что от Брежнева. Есть предложение избрать его, Алиева, первым секретарем ЦК Компартии республики.

— Я зашел к тебе просто поговорить, посоветоваться. Не хочется, понимаешь, никуда уходить. Хотя и согласие уже дал.

По прямой связи в это время включился Семен Кузьмич Цвигун, заместитель председателя КГБ СССР. До перевода в Москву он возглавлял Комитет госбезопасности Азербайджана, считался близким другом Брежнева — в послевоенные годы они вместе работали в Молдавии.

— Слушай, Филипп Денисович, ты Алиева не видел?

— А что?

— Да вот мне с проходной доложили, что он прошел в Комитет, а я его найти не могу.

Гейдар сложил руки: не говори, мол, что я здесь.

— Если увижу, скажу, чтобы зашел к вам, — ответил я.