Гегемон Греции!

«Это хорошо». — Давос кивнул и больше ничего не сказал. В конце концов, Хениполис уже был повелителем города, и он не хотел диктовать внутренние дела Лаоса. Затем он пристально посмотрел на Хениполиса и серьезно сказал: «Ты пришел как раз вовремя, поскольку я уже собирался отправиться на поиски тебя. Я только что узнал, что Самниты заняли Посейдонию».

«Я тоже об этом слышал. Это как-то связано с Лаосом?».

«Я планирую доставить армию на корабле из порта Лаоса в Пиксус. После подсчета, нам понадобится 400 транспортных кораблей, способных загрузить 50 человек, чтобы перевезти эту армию, не считая кавалерии и бригады логистики… Хени, как ты думаешь, Лаос сможет предоставить такое количество кораблей?». — Давос с беспокойством посмотрел на Хениполиса.

«Естественно, нет никаких проблем! Лаос может реквизировать торговые суда для перевозки ваших войск. Но у меня есть небольшая просьба». — Говоря до этого момента, Хениполис изобразил самодовольную улыбку.

«Что тебе нужно?». — Прямо спросил Давос, не имея времени дразнить его.

«Как член Альянса Теонии, Лаос должен послать войска, чтобы сражаться вместе с Теонией в соответствии с соглашением. Просто я надеюсь, что смогу вести войска Лаоса в Потенцию вместе с тобой!». — Хениполис выжидающе посмотрел на Давоса. После первой свежести, когда он стал архонтом города-государства, ему стало немного скучно заниматься множеством городских дел и целый день сталкиваться со множеством препятствий. Поэтому он хотел выйти и отдохнуть, и прибытие Давоса предоставило ему хорошую возможность.

«Хорошо». — Давос согласился после некоторой паузы. Как союзник Теонии, Лаос должен был послать войска, а с Хениполисом во главе войск, это также могло дать ему, только что принявшему архонтство, немного престижа.

***

Сразу после того, как Давос изменил свой походный маршрут и повернул в сторону Лаоса, гавань Сиракуз была заполнена тысячами кораблей, и еще тысячи находились за пределами гавани. В конце концов, почти все транспортные и торговые корабли Сицилийских городов-государств, контролируемых Сиракузами, сосредоточились на море Сиракуз, полностью превратив большую гавань (естественно образовавшийся круглый залив за пределами порта Сиракуз) в землю, вымощенную корабельными досками. И в гавани, и в городе бегали более 100 000 человек, готовясь к походу великой армии через море.

Такое великолепное зрелище ошеломило Фидия из Спарты.

Дионисий взглянул на него, затем указал на войска, собравшиеся в гавани и ожидавшие посадки на корабль, и вздохнул: «Несколько десятилетий назад Афины отправили более 40 000 солдат на Сицилию в попытке завоевать Сиракузы. В то время, хотя мы, Сиракузяне, не сдавались, мы паниковали в течение всего дня и думали, что наступит разрушение Сиракуз… Но теперь…». — Дионисий энергично махнул кулаком вперед и подчеркнул свой тон гордостью и высокомерием: «Если Афины все еще осмеливаются прийти, мне достаточно послать половину моей армии, чтобы остановить их возвращение!».

Фидий остался невозмутимым: «Дионисий, разве причина, по которой ты посылаешь такую огромную армию, не в существовании твоего врага, Теонии?».

Уголок рта Дионисия дернулся несколько раз, а затем он рассмеялся: «Боюсь, что у Теонийцев уже болит голова о том, как победить Самнитов. Фидий, причина, по которой я пошлю такую мощную армию почти в 80 000 человек, заключается в том, чтобы справиться с Южно-Итальянским союзом. Хотя каждый из этих городов-государств в Магна-Греции не очень силен, сражаться с ними вместе немного хлопотно. Кроме того, после победы над этими городами-государствами мне нужно будет разместить часть своих войск в городе, чтобы заставить их подчиниться, ты так не думаешь?».

Фидий почувствовал раздражение, слушая гордый смех Дионисия.

Когда он приезжал в Сиракузы раньше, Дионисий не был таким высокомерным и немного уважал его как посланника Спарты. Но теперь, когда Спарта оказалась в трясине войны, а сила Сиракуз резко возросла, потребность Спарты в Сиракузах стала больше, чем потребность Сиракуз в Спарте. 'Времена изменились'. — Подумал Фидий, насильно подавляя недовольство в своем сердце и прекращая говорить.

Естественно, Дионисий тоже знал меру и больше не стимулировал молодого и энергичного спартанского стратега. В конце концов, он все еще нужен ему в битве с Теонией.

Между двумя мужчинами воцарилось холодное молчание, оба обратили свое внимание на гавань под часовой башней.

Через некоторое время наварх Лептинес поднялся на борт часовой башни, построенной на западном конце острова Ортигия. Затем он почтительно сказал Дионисию: "Солдаты уже на борту и ждут, когда ты спустишься и отдашь приказ вести их в Магна-Грецию».

«Понял». — Дионисий кивнул и сказал Фидию: «Нам тоже пора спускаться».

Затем он повернулся и спустился с башни, а Фидий последовал за ним.

Под башней ждала великолепная квадрига, и Дионисий взошел прямо на колесницу, не приглашая Фидия поехать с ним.

Затем стражник вывел боевых коней, чтобы Фидий и Лептинес сели на них.