Гегемон Греции! (ЛП)

Тритодемос посмотрел на него и сказал: «Молчать! Теперь присяжные должны проголосовать, виновен ли подсудимый или нет!».

С этими словами помощник судьи немедленно ставит на стол судьи песочные часы, и присяжные должны принять решение до того, как песочные часы опустеют.

У каждого из присяжных есть две бронзовые медали, на одной из которых выгравировано «виновен», а на другой — «не виновен». Присяжные быстро, почти не колеблясь, положили бронзовую медаль в руках в бронзовый горшок.

Кланг! Кланг! Кланг!

Этот чистый звук, казалось, ударил по сердцу Поллукса, как молот.

Дождавшись окончания голосования, помощник судьи подошел и начал подсчет. Он взял из банки бронзовую медаль и показал ее членам жюри: «Виновен!.. Виновен!.. Виновен!..».

Каждый раз, когда он зачитывал одну из них, зрители ликовали, а Поллукс бледнел.

Появился результат: 50 голосов — виновен, и никто не воздержался. (Если результаты оказывались равными, то окончательное решение принимал судья суда).

Зрители разразились аплодисментами, а лицо Поллукса стало пепельным.

Далее следует суд над Арипесом, Марсиасом, Энанилом, Эврипом и другими государственными деятелями, а также некоторыми вельможами и чиновниками, который проходит легче перед лицом неопровержимых доказательств, и все они были признаны виновными.

Однако коллективные преступления, совершенные столь многими государственными деятелями и чиновниками, заставили народ испытывать страх и гнев. В итоге крики на площади переросли в требование «провести коллективное расследование в отношении сената и чиновников и найти тех, кто виновен в развращении государственной собственности», которое прозвучало по всему городу Турии.

Государственные деятели Сената испугались, когда крики достигли их ушей. В то время как Давос, предлагающий Сенату законопроект, улыбнулся.

***

Публичный суд продолжался до наступления сумерек. После этого многие люди спонтанно вышли к передним воротам Большого зала Сената, протестуя против государственных деятелей, что заставило государственных деятелей быстро отступить через заднюю дверь после окончания заседания. После того, как они вышли, все они выглядели серьезными.

«После принятия нового законопроекта власть нашего Сената будет сильно ограничена». — Давос неожиданно предложил такой законопроект.

«Какая ему от этого польза?». — С легким недовольством сказал Стромболи.

«Архонт Давос правильно поступил! Только послушайте, как кричат люди на площади…». — Корнелиус указал на свой тыл и воскликнул: «Это право граждан участвовать в политике. Разве не так всегда было в Амендоларе? Ты же не сталкивался с этим, так почему ты чувствуешь себя робким сейчас?».

Стромболи был ошеломлен. Он задумался: «Я думаю, что нынешняя система уже хороша. По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что горожане вдруг обвинят нас. Не говоря уже о том, что тебя уволят еще до окончания работы из-за того, что твой годичный срок закончился и тебя не переизбрали. В Союзе Теонии я мог детально обдумать, что я хочу сделать, затем составить план, а затем сосредоточиться на его реализации шаг за шагом… но из-за группы людей, которые заботятся только о своих собственных интересах, люди, которые ничего не знают, теперь могут диктовать наши дела!».

Подобные обсуждения происходили и среди государственных деятелей, которые спешили вернуться в город.

Мариги и Плесинас шли позади.

«Мариги, хотя гнев горожан никогда не был направлен на него, почему Архонт Давос предложил такой законопроект? Я обычно оставался в храме, и я хорошо знаю, что большинство из них очень уважают архонта». — Плесинас не мог не высказать своих сомнений.

Мариги рассмеялся и сказал низким голосом: «Ты уже ответил на свой вопрос».

Плесинас смутился еще больше.

Мариги поднял голову и посмотрел на заходящее солнце, которое почти скрылось за горой. Его взгляд был погружен в транс, как будто он о чем-то размышлял. Наконец, он пробормотал: «Вы, греки, уже давно не являетесь монархическим государством. Поэтому вы, очевидно, не знаете, что является самым важным для царя!».

Плесинас не удивился метафоре «для царя». Он тщательно обдумал ее, но так и не смог понять.

Мариги облегченно выплюнул слово: «Баланс!».

***

Был вечер, и ночь окутала город Турий, но ресторан Хейристоя был наполнен светом свечей и шумной суетой.

***

***

Глава 359

В углу тихо сидели Тиос и Дикеаполис, поедая вкусную еду.

Съев жареную говядину на своей тарелке, Тиос воскликнул: «Алкоголь, пожалуйста».

Получив ответ, он взял чистое льняное полотенце с левой стороны и вытер масляное пятно в уголке рта.

«Любой, кто наблюдал за этим публичным судом…». — Начал Дикеаполис, указывая вилкой на громко спорящих обедающих вокруг него: «все злятся, а вы ведете себя спокойно».