Дорогой читатель!
Я пишу эти слова с печалью на сердце. После одиннадцати лет, посвященных жизнеописанию высшего света, автор этих строк откладывает свое перо.
Хотя вызов леди Данбери, вне всякого сомнения, способствовал моему уходу со сцены, было бы неправильно возлагать всю вину на плечи графини. В последнее время журналистская деятельность перестала приносить мне прежнее удовлетворение, и мои заметки, возможно, стали менее занимательными для читателя.
Что ж, мы все нуждаемся в переменах. Одиннадцать лет – долгий срок.
К тому же автору внушает тревогу вспышка нездорового интереса к его личности, подогретая леди Данбери. Друзья подозревают друг друга, братья сестер, и все это в тщетной надежде разгадать неразрешимую загадку. Более того, увлечение высшего света слежкой становится опасным… На прошлой неделе, как известно, леди Блэквуд повредила лодыжку, а на этой пострадала Гиацинта Бриджертон, получившая травму на субботней вечеринке в лондонском, доме Ривердейлов. (Заметим, кстати, что лорд Ривердейл – племянник леди Данбери.) Мисс Гиацинта, должно быть, заподозрила кого-то из присутствующих и буквально ввалилась в библиотеку, когда дверь, к которой она прижималась ухом, открылась.
Подслушивание под дверями, преследование мальчишек-разносчиков – все это лишь мелочи, достигшие ушей автора! До чего еще способно докатиться лондонское общество! Уверяю вас, дорогой читатель, за одиннадцать лет своей карьеры я никогда не подслушивала и не занималась слежкой. Все сведения, печатавшиеся в этой газете, получены честно, без использования каких-либо средств или уловок, помимо острого зрения и слуха.
Прощай, Лондон! Мне было приятно служить тебе.
Как и следовало ожидать, это известие стало главной темой разговоров на балу у Маклсфилдов.
– Леди Уистлдаун прекращает свою деятельность!
– Я не могу в это поверить!
– Что же я буду читать за завтраком?
– Как же я узнаю, что произошло, если пропущу вечеринку?
– Теперь мы никогда не узнаем, кто она!
– Невероятно!
Одной даме сделалось дурно, и она весьма неизящно рухнула на пол, чуть не разбив себе голову о боковой столик. Очевидно, она не удосужилась прочитать газету утром и услышала шокирующие новости, только явившись на бал. Приведенная в чувство нюхательными солями, она тут же отключилась снова.
– По-моему, она притворяется, – пробормотала Гиацинта Бриджертон, обращаясь к Фелисити Федерингтон. Они стояли в сторонке вместе с Пенелопой и леди Бриджертон, наблюдая за происходящим. Пенелопа явилась на бал в качестве компаньонки Фелисити, поскольку их мать решила остаться дома по причине нездоровья.
– Первый обморок был настоящим, – пояснила Гиацинта. – Это видно хотя бы по тому, как неуклюже она грохнулась. Но это… – Она презрительно поморщилась, сделав жест в сторону распростертой на полу дамы. – Никто не падает в обморок, как в балете. Даже балерины.
Пенелопа, стоявшая рядом с Гиацинтой, поинтересовалась:
– Ты когда-нибудь падала в обморок?
Тем временем злополучная дама, к носу которой снова поднесли нюхательные соли, очнулась, изящно трепеща ресницами.