Где-то рядом

Усталый край, отмеченный веками
трудов и средоточья на себе…
Так слиты в берегах вода и камень.
Так память переплетена в судьбе.

Тебя любили нищие, и старцы
тобой гордились. Странники земли
к тебе тянулись, чтоб навек остаться
когда покой нездешний обрели.

Но сытые, завидуя, смотрели,
величие бессильные постичь.
Убогие тогда дома горели.
И чудился насильникам победный клич.

И расступалась твердь, вздымались волны дыбом,
в отчаянии смирение поправ.
Возмездием, как смертоносной глыбой,
ты воздавал, бичом и карой став.

Чтоб снова обрести покой непротивленья…
Убогий край, хранимый божеством,
чьё имя времена не подвергают тленью,
чья праведная сила — лишь с землёй родство.

«О сколотах песнь забытую…»

О сколотах песнь забытую
пел молодой гусляр.
«На землю, травой умытую
Богом был послан дар:

Плуг — земле утешение,
Чаша — её молоко,
Секира — чтобы в сражении
её защитить легко…

Народ в уплату за подать Божью
навеки смиренным стал…»
Гусляр допел и у подножия
землю поцеловал.

«Нахрапом в родные просторы…»

Нахрапом в родные просторы
стремился опальный казак.
Сердечному топоту вторил
в упряжке усталый рысак.

Тоска пограничной заставой
осталась давно позади.
Полей ненасытная страва
да саваном неба сатин.

Раздолье… Но конь спотыкался
всё чаще — и пена ртом.
Надсадно казак засмеялся,
в обрез заряжая патрон.

И жаворонок на выстрел
полётом отметил крест…
Упряжку настигнет быстро
теперь пограничный разъезд.

ДОРОЖНАЯ

Лихое перепутье
дорог-путей.
Хранимы Богом будьте
от всех чертей!

Хранимы верой станьте,
живучи — в рост!
Смотрители на станциях
лишь кривят рот.

У коренного силушка
огнём горит.
Седой ямщик исподтишка
глоточка три

хлебнёт из фляги — да в рукав.
Поёт, стервец!
Дорожка с песнею легка.
Когда ж конец?

По тракту вороны кружат.
Шальная даль.
Давно намаялась душа.
А всё ж не жаль…

Не жаль растерзанных годков
ради Христа.
Не жаль растерянный подков —
к версте верста.

«Кровь горделиво будоражит вены…»

Детство и юность — суета.

Экл., 11—10

Кровь горделиво будоражит вены…
Так каждый победителем рожден,
пока Кармический Дракон Вселенной
не примется топтать и поливать дождём

несоответствий, разногласий, спеси…
Тогда смирение нисходит новым днём.
И возрожденный дух свободно весел —
Дракон уж заботился о нем.

Но кровь бурлит, чтоб ненавидеть слабость.
И победители взахлёб веселье пью…
Иной цена расплаты быть могла бы —
грехи душе покоя не дают.

«Старушка-жизнь с косой и в сапогах…»