Где-то рядом. Часть 2

Матвей сидел неподвижно, опасаясь новым движением лишить себя последних сил. Подъехавший автомобиль остановился перед магазином, из него вышел человек. Матвей зажмурился, яркое фиолетовое свечение обдало его холодом, когда угрюмый водитель прошёл рядом. Здесь, снаружи квартиры, всё было иначе, чем виделось на экранах мониторов. Матвей не просто видел свечение, он чувствовал его, ощущал его плотность, его вес. Уже позже Матвей понял, что в тот момент соприкосновения он уловил «настроение» человека, он ощущал в свечении характер душевного состояния людей.

Человек скрылся за дверьми, а Матвей ещё долго сидел в оцепенении, пытаясь понять, что с ним происходит.

Он дождался новых прохожих, таких же, как он людей, измученных усталостью, но находящих в себе силы двигаться, гонимых заботами, жизнью, судьбой.

Кто-то был зол, кто-то печален, кто-то возбуждён, каждого выдавало то облако, что окружало силуэт плотной дымкой. Догадывались ли они, чем занят сейчас неподвижно сидящий на лавке возле магазина измождённый человек?

Каждый день Матвей стал спускаться вниз. Он забросил чтение новостей, перестал следить за постами в сети, не успевал просматривать видеоканалы. Теперь он хотел разобраться лишь в одном — в том, что он видит. Была ли его способность даром или же, всё-таки, это болезнь?

Он отыскал на карте, где в их районе находиться ближайший сквер и как-то днём решился отправиться туда, ему надо было оказаться среди людей. Он долго брёл пустынными улицами. Усталость его не отпускала.

В сквере было многолюдно. Здесь Матвей мог сидеть и смотреть на детей, на подростков, что катались на роликах, на взрослых людей.

Никто не ведал, того, что чувствовал он. Чужой плач — огорчал Матвея, чужой смех — радовал. Больше всего не любил Матвей встреч с теми, кто распространял вокруг себя мрачное серое пятно. Они не испытывали никаких эмоций, были пустыми бездушными тенями.

День пролетал за днём. Матвей привык гулять по вечерам. Теперь, после дневных забот, он спускался на улицу. Двадцать шагов до скамьи, затем сто тридцать до угла… Нет, он не перестал вести подсчёт своих движений, они по-прежнему давались тяжело, но желание разобраться в собственных способностях помогало. Двести пять шагов от угла до сквера, пятнадцать шагов до скамьи. Тут Матвей отдыхал. Он разглядывал прохожих и записывал всё, что ощущал. Удачей было, когда кто-нибудь подходил близко. Тогда чужое свечение «касалось» Матвея. Чаще всего ему приходилось ощущать на себе чужой гнев, грусть, обиду, страх. Больше прочих надо было опасаться людей с ярко-красным свечением. Один такой человек, приблизившись, мог своею яростью надолго лишить Матвея спокойствия, отнять ночной сон. После таких «встреч» Матвей, вернувшись домой, ещё долго ворочался в постели, кряхтел и зарекался красного поля озлобленных людей в будущем избегать.

Больше всего Матвей любил детей, их яркое чистое сияние окрыляло.

***

Стоял ясный майский день. До этого три дня шли дожди, и Матвей не покидал стен квартиры. Теперь же, сидя на скамье сквера, он наслаждался ясным небом и по-настоящему летним теплом. Ещё пару недель назад он разведал, что недалеко от входа в сквер начали продавать мороженое. Кусая купленный шоколадный с карамелью рожок, Матвей понял, что ничуть не жалеет, что ради этого удовольствия пришлось на целых тридцать шагов удлинить свой маршрут. Вспомнились родители, поход в парк, аттракционы…

Капля подтаявшего мороженого упала на тротуарную плитку. Матвей опустил взгляд, а когда вновь поднял его — мягкое лучезарное свечение плыло перед ним. Он зажмурил глаза. Сияние прошло рядом, обдав ощущением невиданного раньше Матвеем счастья. Он вскочил. Сияние чистое, безбрежное влекло его за собою, поражая своей новизной. Матвей давно ко всему привык. Проходящие мимо него люди задевали его своею радостью и безудержным весельем, бурным восторгом, ликованием, но в сегодняшнем свечении было нечто иное. Оно несло невиданное ощущение спокойствия и блаженства, Матвей ускорил шаг. Он остановился только тогда, когда свечение, замедлившись, застыло. Внутри него была женщина, и Матвею стало неловко за своё неосознанное преследование. Женщина стояла к нему спиной. В руках у неё Матвей увидел тяжёлый старый синтезатор. Устала, попыталась переложить его в другую руку…

— Я помогу, — поспешил Матвей к ней. — Дайте мне, я донесу.

Матвей подхватил синтезатор, услышав из центра свечения благодарное: «Спасибо!»

Женщина, рядом с которой он теперь шёл, была ни молода, ни стара, ни безобразна, ни красива. Поступь её была легка, глаза светлы, руки тонки, молчалива.

Открылась дверь, вошли в здание и тут ещё четыре таких же чистых свечения подлетели и обступили его.

Раздавшаяся речь разлетелась хрустальным переливом.

Матвея благодарили за то, что он помог. Он же стоял, не веря своим глазам. В прочее время он был бы рад оказаться хотя бы в поле одного такого сияния, а здесь было целых пять.