Где-то я это все… когда-то видел

Рухлядь в углу спасла ей жизнь. Крыша потеряла остатки опоры со стороны улицы и обрушилась слева, по дуге схлопывая пространство. Кто-то, а я, пожалуй, знаю кто, просто вытащил из стены со стороны двора пару расшатанных кирпичей. На счастье моей напарницы дальний угол перекрытия сразу врезался в гору мебельного хлама, и девушке досталось уже обломками. Крепко досталось!

Сейчас она, отчаянно ругаясь, выбиралась на четвереньках из кучи строительного мусора. Я по мере своих сил растаскивал в стороны куски дерева и штукатурки.

Слегка тошнило. Легкое сотрясение. Фигня.

Что тут у Ирины? Открытая черепно-мозговая, но кость, кажется, не пробита. Трещина — самое большее. Глубокие ссадины на руке, на шее, на боку слева. Футболка разодрана, видна левая грудь, забрызганная кровью. Не до эротики, хотя, действительно, тут лифчики не нужны. Глубоких порезов вроде нет.

— Порядок, — бодрится Ирина и, неловко усаживаясь прямо на битый мусор, стаскивает через голову остатки футболки, начинает рвать ее на полоски, — Где Румын?

— Румын-на зарезали… Чистый зарезал. Зарезал и утащил, — хлопаю глазами, — Давай помогу.

— Чистый, значит. Слушай, Старик, давай лучше пулей к автомату, тут через дорогу рядом со школой…

— Знаю.

— …Второй номер. Назовешь код — три четверки, Рябова-Прокопенко. Давай. Хватит пялиться! Воды найди по дороге.

Да-да. Воду, надо воду. Пыль медленно оседает.

Я вылетаю на улицу и глазами ищу что-нибудь для воды. Тазик! Выскакиваю на улицу и оставляю жестянку возле колонки. Бегу к телефону-автомату, забираюсь, набираю номер, кричу:

— Четыреста сорок четыре, Рябова-Прокопенко. Быстрее, мужики!

Лечу обратно, набираю воду. Стараясь не расплескать, топаю назад.

Ирина уже сидит во дворике, прислонившись спиной к стенке. Широкой полосой ткани от футболки скрыла грудь. Это правильно. Сухими тряпками пытается протереть кровавые потеки на руке.

Присаживаюсь рядом, отбираю клочки ткани, смачиваю в воде и протираю ей раны. Ну, слава богу, ничего страшного. Если не считать множества ссадин, порезов и страшненького вида синяков на теле. Могут быть трещины в ребрах. Есть, наверное, ушиб ключицы и плечевой кости.

Надо проверять на внутренние повреждения, что-то мой ангел хранитель бледнеет на глазах.

— Достань пенал из заднего кармана, — говорит Ирина и, не вставая, поворачивается ко мне полубоком.

В маленькой цинковой коробочке, несколько шприцов-тюбиков, столбики таблеток, несколько ампул. Ирина прямо через джинсы втыкает себе один из шприцов в ногу и просит растереть в порошок пару таблеток. Стрептоцид? Посыпаем порошком ссадины. Что могу — перевязываю.

— Ириш. Ну, ты как?

— Не дрейфь, Старичок. До свадьбы заживет, — пытается улыбнуться сквозь боль, — Возьмешь меня замуж?

— После твоего неглиже, я, как джентльмен, просто обязан.

— Замётано…

Тихо смеется и привычно ерошит мне волосы на голове. Левой рукой.

Появляется Козет.

Не верю своим глазам: за ним маячит мой старый знакомый, капитан Гришко собственной персоной. Любитель дурацкой парусиновой обуви голубого цвета. Блин, только не надо делать такое озабоченное лицо. Кто его вообще сюда звал?

В проломах забора мелькают люди в штатском.

Интересно, на что похожа моя школьная форма? Мама!..

* * *

Чистого не нашли.

Труп Румына тоже. Скорей всего, убийца сунул его куда-нибудь в щель развалин и забросал хламом. Так его искать можно очень долго в этом районе. А может быть, тут среди разбитых домов действительно есть вход в заброшенные штольни военных лет, о которых ходят слухи среди нашей ребятни. И дед скрылся там.

Между прочим, подобные слухи ходили и по поводу Дворца Пионеров. И я совсем недавно имел удовольствие убедиться, что эти байки имеют под собой вполне реальное основание.

В тайный спортзал, где мы занимаемся чудесами с Козетом, я попадаю через самый настоящий подземный ход. Сначала захожу на территорию детского плавательного бассейна, ныряю в одну из подсобок, от которой у меня есть собственный ключ, и двигаю в сторону легкую фальшстену за нагромождениями пенопластовых плавсредств.

Там находится могучая бронированная дверина со штурвалом, который я могу провернуть только ценой неимоверных усилий, а за ней — бетонные ступеньки, ведущие в самое настоящее мрачное подземелье. Правда, очень короткое. Но со многими ответвлениями в разные стороны, которые закрыты, где решетками, где такими же бронированными чудовищами, а где и просто завалены камнями и залиты бетоном. В санузел спортзала я поднимаюсь по осклизлой винтовой лестнице, вьющейся вокруг каменного столба, воняющего гнилыми водорослями. Вот вам и слухи!

Да что там! Однажды лазая с пацанами, в самом центре города мы как-то неожиданно обнаружили заброшенный тоннель, пронзающий городской холм под «Дачами» почти от Комсомольского парка до Загородной балки. Жуткий, темный, огромный