Где я, там смерть

Силы вдруг оставили женщину, и она скользнула на пол, но Джек не позволил ей упасть.

— Так, припадок и истерик мне тут устраивать не надо. Убирайся подальше от моего дома и падай там, сколько тебе влезет! И молись, чтобы мне не пришло в голову раздавить и твоего ублюдка. Семья у нее, видите ли! Сын! Ты забыла, что есть еще один сын, и зря. Вот я, посмотри. Тот, кто разрушил твою жизнь. Не сын, а враг. И тебе следовало об этом знать. Умирай спокойно, твоего сына я не трону. Он действительно не виноват в том, что ты его родила… как и я.

— Ты… ты дьявол! — в ужасе простонала Рамона.

— Боже, какие мы суеверные! Всего лишь чертенок, милый и безобидный, а вот с дьяволом ты встретишься совсем скоро. Он расскажет тебе о том, как нехорошо обижать его маленьких чертят, — Джек резко расхохотался, развеселившись собственной шутке.

От его смеха Рамону бросило в дрожь. Она развернулась и бросилась прочь под издевательский хохот и улюлюканье Джека.

— Эй, мамочка, мамочка, ну куда же ты? Опять меня бросаешь? — подражая детскому голосу, кричал он ей вслед веселым голосом. — Тебя ждет новая семья — на кладбище? Что ж, на этот раз я не сержусь. Иди к ним, мамочка, раз ждут, и будь счастлива! Ха-ха-ха!

Глава 4

Следующие два дня Кэрол находилась как в тумане. Она не замечала, что происходит вокруг, не слышала, что ей говорили, ошеломленная, оглушенная, ощущая лишь постоянную тупую ноющую боль в груди, занозой вонзившейся в сердце. Она просидела в спальне, сказав всем, что плохо себя чувствует, как забившийся в норку загнанный напуганный зверек, пытающийся спрятаться от опасности. Она не понимала, что происходит. И не хотела понять. Наоборот, хотелось зажмуриться, закрыть уши, и ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не знать. Знать было слишком страшно. Она боялась, ужасно боялась. Боялась боли, которая уже начинала вонзать в ее сердце свои ядовитые иголки, боялась разочарования. Она даже не решалась все обдумать, гоня от себя прочь мысли, казавшиеся ей безумными. И лишь на третий день она набралась мужества и открыла глаза на то, чего не хотела видеть. Поразмыслив, она попыталась немного себя успокоить и унять бурное воображение. Джек потерял ручку. Такую же ручку она нашла в спальне Даяны. Но это не значит, что это ручка Джека. Это могло быть просто совпадением. Или козней Даяны, пытавшейся омрачить ее отношения с мужем. Может, Даяна все еще надеется заполучить Джека, хочет разлучить их? Кэрол уже не доверяла ей. Даяна изменилась после их ссоры, она стала казаться Кэрол неискренней, а иногда Кэрол даже замечала в ее взгляде ненависть. Джек ее предупреждал, что их дружба не приведет ни к чему хорошему. Может, стоит, наконец, к нему прислушаться? Зачем нужна подруга, которая мечтает о твоем муже? Это уже не подруга, это враг. И вот уже начинаются какие-то недоразумения, Кэрол мучается безумными мыслями и нелепыми подозрениями, какими они выглядят ей в собственных глазах, подозревает Джека во всех смертных грехах, позволяя ревности отравлять любовь и иссушать ее душу, на радость коварной подружке. Она не верит больше Даяне. А Джеку?

Она задавала себе этот вопрос, украдкой изучая внимательным взглядом его лицо, когда он лежал рядом в постели, без особого интереса слушая новости, передаваемые по телевизору. С тех пор, как она увидела его в первый раз, он почти не изменился, только выглядеть стал чуть старше. В отличие от Рэя, время вносило свои вроде бы не заметные, но неизбежные перемены в его внешность, он выглядел на свои года, не более, не менее. Она любовалась молодым мужчиной, полным сил и здоровья… по крайней, мере так казалось. У него был не менее энергичный и полный жизни взгляд, чем раньше, и ничего вроде бы не изменилось. Только за последние месяцы в чертах его лица появилась усталость, на первый взгляд не заметная. Никто этого не замечал, кроме Кэрол. И ее это очень беспокоило. Она всегда помнила о его наследственной болезни, и любое его недомогание пугало ее, вызывая страшные мысли — а не болезнь ли это прокрадывается незаметно в его организм?

И сейчас, когда он вот так лежал, утомившись за день, расслабившись и не замечая, что она на него смотрит, эта усталость была более выражена в его неподвижном лице, чем днем, когда он чем-то занимался, когда врожденная энергичность светилась в его взгляде, не позволяя разглядеть затаившуюся внутри усталость. Кэрол вдруг так остро почувствовала, насколько он ей дорог, как нужен, что от переполнивших ее чувств на глаза выступили слезы.