Где я, там смерть

— Джек, ты пользуешься все еще моим подарком… ну, ручкой, которую я тебе подарила? — собравшись с духом, спросила она, стараясь выглядеть как можно непринужденнее.

— Конечно, — он бросил на нее слегка удивленный взгляд. — А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — Кэрол пожала плечами. — Просто сон приснился, что ты вроде бы ее потерял, вот и решила спросить. Сам знаешь, какими вещими у меня бывают сны.

Он кивнул, заметно мрачнея лицом. Руки Кэрол вдруг задрожали.

— Ты ее потерял, Джек?

— Прости меня, сам не знаю, как так получилось… — тихо проговорил он. — Я не хотел тебе говорить, чтобы не расстраивать. Все-таки подарок. Я сам очень расстроился… даже пожалел, что всегда ее с собой таскал.

Он замолчал, увидев, как вдруг сжалась Кэрол, так низко опустив голову, что он не мог разглядеть ее лица. А она с силой зажмурилась и стиснула зубы, потому что вдруг захотелось закричать, во весь голос. Ей стало плохо, словно силы разом покинули ее, и тело отяжелело настолько, что его тяжесть стала невыносимой. А может, это не тело, может, это так давит ее вновь обрушенный мир, который снова погреб ее под своими обломками? В первый раз ее мир рухнул, когда умерла Эмми. Второй — когда погиб Мэтт. Она вновь и вновь выкарабкивалась и пыталась строить свой мир заново. Зачем? Чтобы он снова развалился и раздавил ее, нанося, может быть, уже смертельные раны, от которых не оправиться?

— Ну, вот видишь, ты расстроилась, как я и думал. Думаю, я обронил ее в офисе, или засунул в какую-нибудь папку и забыл. Я поищу. Ты сердишься на меня?

Она словно не слышала его, со странным вниманием разглядывая узор на салфетке, впав в какое-то оцепенение. Протянув руку, Джек нежно сжал пальцами ее хрупкую изящную кисть и что-то хотел сказать, но в этот момент вошла Нора, помешав ему.

— Джек, тебя там какая-то женщина спрашивает. Отказалась представиться, — не успела Нора закончить, как следом за ней без приглашения вошла и гостья.

— Джек, это я.

Кэрол подняла голову, узнав голос Рамоны. Она робко остановилась за спиной у Норы, не решаясь сделать больше ни шага, и почти умоляющими глазами смотрела на Джека. Кэрол тоже перевела взгляд на него.

Он сидел, выпрямив спину и, изумленно приподняв бровь, разглядывал свою мать. Повисло напряженное молчание. Патрик с интересом наблюдал за взрослыми, не понимая, что происходит. Выскочив из-за стола, он подбежал к гостье.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровался он. — Меня зовут Патрик. А вы кто?

— Патрик, сядь на место, — металлическим голосом приказал Джек. — Разве ты не знаешь, что маленьким детям с чужими нельзя разговаривать?

— Но ведь она тебя знает, значит, она не чужая.

— Меня знает вся страна, и почти весь мир, и это не значит, что все свои, Патрик. Сядь.

Уловив в голосе отца суровые нотки, мальчик послушно занял свое место за столом. И полным именем Джек называл его только тогда, когда сердился. Рамона, наконец-то, решилась заговорить.

— Джек, можно мне поговорить с тобой? Пожалуйста. Это очень важно.

— Важно? Неужели? А для кого? — с мягкость в голосе, за которой отчетливо чувствовалась холодная ненависть и презрение, ответил Джек с полуулыбкой на губах.

— Пожалуйста, Джек, — повторила женщина с отчаянием.

Улыбка растаяла на его губах, которые вдруг чуть заметно скривились от отвращения.

— Я ужинаю, разве ты не видишь? Подожди меня на улице, — бросил он пренебрежительно и отвернулся.

— Хорошо, — тихо согласилась Рамона и, понурив голову, вышла из комнаты. Нора отвернулась, чтобы скрыть свое ошеломленное лицо, и поспешила удалиться.

Кэрол встала и вышла из-за стола.

— Пойдем, Патрик.

Мальчик сполз со стула и взял ее за руку, мгновенно подчинившись.

Что-то в голосе мамы, в ее взгляде встревожило его чуткое детское сердечко, заставив почувствовать какую-то неожиданную перемену в ней.

— Мамочка, хочешь, я почитаю тебе книжку? — спросил он, с тревогой вглядываясь в ее лицо, когда они пришли в его комнату. Она кивнула.

Они сели на диван, и Патрик пристроил на колени свою любимую книгу. Но вскоре он заметил, что мама его совсем не слушает.

— Мам, тебе не интересно?

Она повернулась к нему и попыталась улыбнуться, но у нее получилась только какая-то нелепая гримаса. Тогда она вдруг наклонилась и положила голову ему на колени. Патрик ласково погладил ее по волосам.

— Тебе плохо? — спросил он.

— Нет, мой хороший. Я просто устала. Очень устала.

— Ты обиделась на папу, я знаю, потому что он потерял твой подарок. Не обижайся, он же нечаянно. Он найдет ручку, обязательно найдет, вот увидишь.

Кэрол приподнялась и улыбнулась, поглаживая его по нежной щечке.

— Мам… у тебя глаза больные. Ты заболела?

— Может быть, самую малость, чуть-чуть. Не беспокойся, я отдохну, и все пройдет.

— Прими таблетки, обязательно.

— Хорошо, — наклонившись, она поцеловала его.

Патрик обнял ее и прижался к ее груди.

— Я люблю тебя, мам. Ты у меня самая лучшая.

— Я тоже тебя люблю, котеночек. Очень люблю.

— И папу тоже?

Улыбка ее стала горькой, но она все же заставила себя это сказать.

— И папу тоже. Я пойду, прилягу, хорошо?