Где деньги, мародер?

— Бабке-Ёжке? — с сомнением нахмурилась Феодора. — Ну, как знаешь, конечно…

— Думаю, Кащееву ты и без моих просьб все расскажешь, — я пожал плечами.

— Так пока нечего рассказывать, — Феодора поднялась со своего стула, подошла ко мне и наклонилась так, что ее грудь коснулась моего плеча. — Надеюсь услышать всю историю, — прошептала она. — Как ты там любишь говорить? Жажду подробностей… —

Феодора выпрямилась и посмотрела на Натаху. — Мне уже пора. Приятно вам провести время. Я поговорю с Ларошевым. Если он трезвый, разумеется.

Она повернулась и неспешно скрылась в утренней рыночной толпе. Я некоторое время молча провожал ее взглядом.

— У меня от нее мурашки… — проговорила Натаха. — Она же не монашка, верно?

— Ага, — я кивнул и решился, наконец, посмотреть на Натаху. По ее лицу понять что-то было сложно. Но от безмятежной утренней неги не осталось никакого следа. Что ж, надо признать, что до появления Феодоры наше свидание было очень милым, но сейчас точно нечего и думать о том, чтобы эту атмосферу вернуть назад.

Значит можно было заняться другими делами.

— Слушай, Натаха, тут такое дело… — начал я. Она сначала нахмурилась, ожидая, что я продолжу разговор про Феодору, но я по-быстрому изложил ей историю про ворованов, тайник и семнадцать Золотых Соболей. А потом про личное дело Катеньки Крюгер, которое я читал до утра. Вместо хмурого недоверия на лице Натахи снова появился азарт, глаза заблестели.

— Ты хочешь, чтобы мы сходили в психушку и проверили, не живет ли там эта Катенька до сих пор? — деловито спросила она.

— Все так, Натаха, — я кивнул. — Может получится выяснить, почему она не стала баснословно богатой, раз отец оставил ей такое наследство.

— Тогда пойдем, — Натаха быстро вскочила, сцапала с тарелки последнюю пышку и сунула ее в рот.

— Только нам от этой добычи достанется не так много, — сказал я, тоже поднимаясь. — Остальные мародеры, все такое…

— Немного добычи и нисколько добычи это в любом случае разные вещи, — философски заметила Натаха. — Идти дотуда вроде не очень далеко должно быть, часа два наверное. Но может попутку поймаем, я эти места знаю только по чужим описаниями. За Гиеной будем заходить?

— Да ну, зачем? Мы же не драться с кем-то идем, — я легкомысленно махнул рукой. — Да и места цивилизованные. По-быстрому сбегаем туда-обратно, не будем отвлекать Гиену от поиска работы.

— Я бы оружие взяла, конечно, но кажется почти в любой лечебнице его приходится все равно на входе оставлять, — сказала Натаха.

— Значит обойдемся без дробовиков, — я подмигнул, и мы свернули с Толкучего рынка на улицу, ведущую к внешним воротам.

Глава 23. Чертово колесо

Огромное медленно вращающееся колесо было видно издалека. Оно возвышалось над вершинами сосен, как будто впереди была не психиатрическая клиника, а парк развлечений. Только никаких кабинок на этом колесе не было, было что-то вроде лопастей, как будто впереди была гигантская водяная мельница. Не то, чтобы я был большим специалистом в устройстве психиатрических клиник, но для чего там может быть вот такая вот конструкция, я не имел никакого представления. Натаха тоже недоуменно пожала плечами, так что нам ничего не оставалось, как разобраться, что это такое, на месте.

Честно говоря, даже не знаю, чего именно я ожидал там увидеть. Высокий забор, вроде того, которым окружил свое поместье Матонин? Мрачные постройки из красного кирпича? Унылых психов в смирительных рубашках, медленно гуляющих по кругу?

Но хорошо накатанная дорога привела нас в место, похожее скорее на загородный санаторий в этническом стиле. Никакого забора или чего-то подобного. В сосновом лесу на изрядном расстоянии друг от друга стояли большие бревенчатые избы. Вместо ворот — два высоких деревянных идола. Которые, может, и выглядели бы мрачными, если бы не яркие краски, которыми они были расписаны. Стиль этой росписи не вызывал вообще никаких ассоциаций. На идолы каких-нибудь индейцев больше всего были похожи. А вот привлекшее наше внимание колесо оказалось в стороне от дороги, и его основание было от нас скрыто густыми кустами.

— Это точно лечебница? — спросил я.

— Парни на воротах сказали, что сюда надо идти, — Натаха остановилась и огляделась. — Вроде бы, никаких других поворотов не было…

— Я как-то иначе, наверное, это все представлял, — сказал я и решительно направился к ближайшему дому, рядом с которым стояли примерно такие же столбы, как и на опушке, только значительно меньше.

Вежливо постучал в добротную деревянную дверь, на которой не было даже следа замочной скважины, петель или еще чего-то подобного. Странно как-то. Какая-то удивительная самоуверенность и вера в людей. В Томске даже внутри стен все дома закрывали, хотя по слухам он был чуть ли не самым безопасным городом во всей Сибири.

— Подожди, — тревожно прошептала Натаха и схватила меня за рукав. — Кажется, я знаю, что это!

— И что, нам уже пора убегать, сверкая пятками? — спросил я.

— Это Грустина, — сказала Натаха. — Точнее, вход в нее. Сам город под землей.