Где Бог, когда я страдаю

По ночам начинались кошмары: жуткие сны о том, что он, как муха, ползает по стенам и потолку. Некоторые сны вообще не имели никакого смысла — это был сплошной ужас. А потом, после ночных кошмаров, начиналось утро, и это было еще страшнее, потому что от кошмаров реальности не убежишь.

Волны депрессии, более жестокие, чем галлюцинации, захлестывали его без предупреждения. Он наблюдал, как, приспосабливаясь к пассивному образу жизни, постепенно уменьшалось его тело. Брайан лежал, часами смотря на одни и те же стены и отчаянно предпринимая одно и то же усилие, пытаясь заставить мышцы слушаться команды мозга. И всякий раз, не достигнув успеха, он глубже впадал в депрессию. Он кричал, обращаясь к врачам: «Все, больше не могу! Я не знаю, что делать дальше. Ничего не изменить! Не могу больше так просто лежать, будучи привязанным к кровати! Я устал. Я делаю все, что могу, но результата нет...»

Слезы прерывали его слова. Когда на Брайана, как тошнота, накатывалась депрессия, у него оставалось несколько точек опоры, за которые он мог ухватиться. Рядом была его подруга и семья, и еще он получал поддержку от тысяч сочувствующих — ему писали даже из таких далеких стран, как Япония и Финляндия. Каждый день родители посвящали около часа чтению писем и открыток, в которых люди выражали поддержку, — читали до тех пор, пока эмоции не захлестывали их самих... Один семидесятидевятилетний  старик написал: «Мое тело уже никуда не годится, но спинной мозг работает нормально. Если бы я только мог отдать его тебе...»

Поддержка приходила также от спортсменов со всего мира. В Советском Союзе для Брайана отчеканили специальную медаль. Футбольная команда «Чифс» из Канзаса сыграла благотворительный матч, прибыль от которого пошла на медицинские расходы Брайана.

Однако через несколько недель уже ничто, казалось, не способно было вывести Брайана из депрессии. Врачи не могли его обнадежить — после подобной травмы никто Б медицинской практике не встал на ноги. Выбраться из этой затяжной депрессии ему помогли члены «Общества спортсменов-христиан» из г. Ашлэнд в Орегоне. Больше часа Брайан беседовал по телефону со спортсменами и тренерами. Христиане-спортсмены, веря в исцеление Брайана, зажгли в нем искру веры.

Спустя три месяца .после несчастного случая, Брайан стал христианином. Он понял, что никогда не сможет ходить, если не произойдет чудо. Никакое напряжение воли не заставит его мышцы двигаться. Мертвые нервные клетки спинного мозга должны были ожить, и медицина не в силах была этому помочь. Он также прекрасно понимал, что вера в Бога — не сделка: «Боже, исцели меня, и я поверю». Брайан должен был довериться Богу просто потому, что Он — Бог. И Брайан пошел на этот риск, вверив Ему свою жизнь.

Он начал молитву, которая до сих пор не окончена. Множество раз — сотни, тысячи раз — Брайан представлял Богу одну и ту же просьбу. Все в его жизни напоминает ему о том, что молитва не отвечена. Он молился с обидой, молился, умоляя Бога, молился в отчаянии, молился с упорством. Молились и другие — церкви, студенты колледжей, группы спортсменов. Всегда — одна и та же молитва, и до сих пор безответная. Ответ, в который верит Брайан, не приходит. Спустя год после несчастного случая Брайан сказал в интервью журналу «Взгляд»: «Обладание верой — это необходимый шаг к одной из двух целей. Получение исцеления — это одна цель. Душевный мир, в случае, если исцеление не придет, — вторая цель. Для меня достаточно достичь одной из этих целей». Но теперь у Брайана другой взгляд на вещи. Сейчас ему необходимо только одно — полное исцеление.

Мир, в котором живет Брайан

Для того, чтобы встретиться с Брайаном, я должен был прилететь в Сиэтл, сообщить о своем прибытии и ждать, когда он будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы принять посетителя. Боль, как говорит Брайан, «иногда бывает безумно острой, а иногда просто мучительной».

Что могло закалить веру настолько, чтобы она пережила годы страдания и сотни молитв, оставшихся без ответа? Через время некоторые друзья, молящиеся о физическом исцелении Брайана, стали молиться о другом, но Стернберги не изменяли свою молитву. Кто они? Сверхлюди? Или они просто очень упрямы? Я думал об этом по дороге к их дому в Сиэтле, когда ехал на первую встречу со Стернбергами. Кое-кто предупреждал меня: «Они странно себя ведут. Они отказываются согласиться с тем, что Брайан находится в таком состоянии».

Дом Стернбергов стоит на пригорке, возвышаясь над университетом «Сиэтл Пасифик». К нему ведет крутая дорога, по которой во время гололеда или сильного ливня беспомощно скатываются вниз машины. К счастью, дорога была сухой, и я благополучно добрался до места. У двери меня встретила Хелен Стернберг - стройная блондинка, мать Брайана. Друг Брайана настраивал радиоантенну на крыше. Когда я вошел в дом, передо мной открылся захватывающий вид на Сиэтл — окна были огромными. В течение двадцати минут я любовался видом, ожидая, пока санитар подготовит Брайана к встрече со мной.