Гавана

Это заняло немало времени, прошло через нескольких телефонисток и потребовало различных переключений, а в конце концов Джун не оказалось дома. Так что Эрлу пришлось ждать в номере, испытывая неприятные ощущения от всего происходящего. Он знал, что это в равной степени правильно и неправильно, и оттого еще больше мучился. Он знал, что это – возможность сделать их жизнь такой, о какой они даже не мечтали, какую видели только в журналах. Но он совершенно не доверял этим людям, ну ни чуточки. Они хотели намного больше того, о чем говорили. Ему было отвратительно ощущать давление на себя, их волю, выраженную такими окольными путями. Это совсем не походило на его службу. На службе у него были четкие приказы, при патрулировании шоссе он совершат определенные действия, и все шло как положено, и не требовалось делать ничего другого. Здесь все было иначе. Возможно, в том, что сказал один из этих парней, и была капля правды, не исключено, что она была и в словах второго, и если не угадать, в чем же здесь правда, вся ситуация взорвется прямо тебе в лицо. Это относилось к миру, которому он никогда особенно не доверял, сообщалось на тайном языке жестов, намеков и умолчаний, которого он никогда толком не понимал. Он не представлял, каким образом мог бы обосноваться в этом мире и чувствовать себя хотя бы нормально. Но ведь была еще проблема семьи: если он может добиться какого-нибудь успеха для себя и для них, дать сыну шанс в будущем, разве он не обязан сделать это ради мальчика? Его старик не дал ему и намека на шанс, и он ни за что не будет вести себя так. Он лучше умрет, чем станет таким. Если даже у него ничего не получится, он все же даст своему мальчику хоть какой-то шанс.

Он позвонил снова, хотя и прошло совсем немного времени. Дома, в Арканзасе, было около шести вечера; Джун уже должна была вернуться домой и готовить ужин для себя и для сына. Но ведь стояло лето. Мальчик не ходил в школу. Когда все это началось, он еще учился, а сейчас близился к концу июнь. Кто знает, куда они девались? Может быть, отправились в ближний лес на пикник или поехали по шоссе в сторону Блу-Ай купить хот-догов и имбирного пива, которое мальчик так любит. Или на этот вечер назначено церковное собрание, или…

Но Джун сняла трубку.

Он услышал голос телефонистки, объяснявшей ей, что это звонок из-за границы, затем щелчки и потрескивания в трубке, а потом они остались вдвоем.

– О, привет, – сказал он, – это я, – как будто это мог быть кто-нибудь другой.

– Господи, Эрл, я подскакиваю на шесть футов при каждом телефонном звонке. Когда ты звонил первый раз, я была в саду и не успела добежать.

– Жаль. Это все из-за телефонистки. Она слишком быстро отключилась.

– Как у тебя дела? Мне позвонили из офиса конгрессмена и сообщили, что ты получил небольшую травму, но не знали никаких подробностей. Они только сказали, что ты проявил себя героем и получишь еще одну медаль. И это все, что я от них услышала. Я позвонила полковнику Дженксу, но он тоже ничего не знал.

– Прости меня. Я должен был позвонить. Да, действительно была небольшая травмочка, но такая, что и говорить не о чем. Все хорошо. Я уже вышел из больницы…

– Из больницы?!

– Я в полном порядке. Чуть-чуть прихрамываю, но это пройдет.

– Помилуй боже, Эрл, что случилось?

– Да пришлось навести порядок, там немного стреляли, и я получил малю-ю-юсенькую царапинку. Пустяки.

– Эрл, ты так ничему и не научился. Теперь ты рискуешь жизнью совсем ни за что, за эту гнусную жабу Гарри Этериджа, которому я настолько не верю, что даже не подпустила бы к своему холодильнику.

– Хозяин Гарри и впрямь не из тех, кого стоит приглашать в гости, тут ты права.

– Эрл, немедленно возвращайся домой. Твой сын ужасно тоскует без тебя. Только и знает, что торчит в окне, словно ему больше нечего делать. Я не могу даже заставить его поиграть в бейсбол или еще как-нибудь развлечься. Когда ты в прошлый раз уезжал надолго, он был еще так мал, что ничего толком не понял. Теперь он знает, что ты уехал, и я отлично вижу, как он из-за этого страдает. Он с каждым днем ведет себя все тише и тише.

– Ну, видишь ли, такая штука… Как ты знаешь, конгрессмен Гарри отбыл домой. Но мне тут подвернулась одна возможность.

– О боже всемогущий!

– Это правительственное задание. Есть одна работенка, которую я, как считают эти ребята, могу для них сделать. Я им понравился, и они чуть ли не предложили мне руку и сердце.

– Эрл, ты счастлив в Арканзасе, и я тоже. Тебе ничего не нужно от правительства. Когда ты в прошлый раз работал на правительство, ты мотался по всему Тихому океану и тебя ранили семь раз. Я думала, что с этим покончено, но ты снова связался с правительством, и тебя опять подстрелили. И все очень похоже на твою прошлую отлучку, когда тебе потребовался целый год, чтобы прийти в себя. Неизвестно, что ты там делал; даже Сэм не рассказал мне ни слова об этом. А ты, как всегда, говоришь, что это пустяки.