Гавань измены (ЛП)

— Понятно, — ответил Джек и отсалютовал в ответ, но его визави, видимо, нечего было сказать, и поскольку существовала надежда, что и мухи, и жара уменьшатся на вершине холма, Джек спокойно пошел дальше. Он не прошел и пяти ярдов, когда одабаши снова подскочил к нему, корявая фигура чуть не переламывалась от поклонов, а резкий голос был полон почтения и озабоченности.

— Он просит вас пройти через главные ворота, чтобы одабаши мог выстроить почетный караул и трубачей, — перевел Хайрабедян. — Просит вас войти и немного отдохнуть в тени.

— Я ему благодарен, но скажите, что у меня мало времени, и я не могу ни на шаг изменить маршрут, — ответил Джек. — Черт бы побрал этих мух!

Несчастный одабаши явно разрывался между страхом рассердить человека со столь высокой наградой, как капитан Обри, и страхом перед Мурад-беем: в этих муках турок что-то бессвязно лепетал, но из всех его обрывочных замечаний и оправданий стало ясно одно — одабаши не собирался брать на себя ответственность и беспокоить своего командира. Бей отдал строгий приказ, что его нельзя беспокоить, сказал одабаши, а первая обязанность солдата — послушание.

— Вот дурень, — произнес Джек, попав в рой мух и ускорив шаг. — Скажи ему, чтобы читал мораль в другом месте.

Они теперь поднимались на холм из засохшей грязи, на котором стояла крепость, и как только дюны оказались с подветренной стороны, мух стало меньше, однако жара усилилась.

— Ты сильно побагровел, — обеспокоился Стивен. — Тебе следует снять этот плотный мундир и ослабить шейный платок. Тяжелые, тучные особи подвержены судорогам, которые могут вызвать апоплексию и даже гиперемию.

— Я буду в полном порядке, как только окажусь в седле и поскачу, — сказал Джек, сильно не желавший потревожить идеальный узел своего галстука. — Вот и он, достопочтенный эфенди, благослови его Господь.

Они приближались к расположенному к востоку от форта лагерю, к этому времени начавшему отбрасывать на уходящий вниз склон внушительную синеватую тень. На ближней стороне лагеря на фоне табуна вьючных животных и палаток уже можно было разглядеть Аббаса с несколькими лошадьми и конюхами.

Эфенди выслал им навстречу мальчишку: юношу красивого, стройного и изящного как серна, который с обаятельной улыбкой их поприветствовал, сообщил, что будет провожатым по дороге в Катию, и повел через ряды палаток, сплетенных из тамарисковых веток хижин и аккуратных рядов лежащих надменных верблюдов, невозмутимых как кошки.

— Верблюды! Это же верблюды! — воскликнул Мартин. — Без сомнения, прямо-таки библейский ковчег.

Его единственный глаз сверкал от восторга, и, несмотря на мух и гнетущую жару, намного хуже переносимую теми, кто только что прибыл с моря, его лицо излучало чистое счастье, составив яркий контраст с апатичными физиономиями лежавших в тени погонщиков верблюдов, на вид — едва живых.

А вот лошадей переполняла энергия: три очаровательных арабских скакуна - два весьма изящных гнедых жеребца и кобыла почти шестнадцати ладоней в холке. Все трое гарцевали, как будто пребывали в приятном ожидании.

Кобыла была одним из самых красивых существ, что Джек когда-либо видел: замечательной золотистой масти, с благородно посаженной головой и огромными блестящими глазами. Он мгновенно преисполнился к ней симпатией, да и она со своей стороны тоже оказалась не против познакомиться: насторожила маленькие точеные уши и проявила самый искренний интерес, когда Джек поинтересовался, как у неё дела.

— Мистер Хайрабедян, — произнес он, поглаживая ей шею, — сообщите эфенди, что я восхищаюсь его вкусом. Какая удивительная, просто невероятной красоты кобыла! А затем скажите ему обо всех приготовлениях, что мы сделали для высадки людей на берег. Экипажу следует ждать здесь моего возвращения, что случится, надеюсь, вскоре после захода солнца. И чтобы мы могли незамедлительно тронуться, к тому времени палатки должны быть свернуты, фонари подготовлены, животные напоены, а все матросы накормлены.

Хайрабедян перевел всё сказанное. Аббас-эфенди выглядел весьма довольным, или, по крайней мере, не таким встревоженным, и ответил, что все указания капитана будут исполнены в точности.

— Отлично! — воскликнул Джек. — Доктор Мэтьюрин, прошу, подайте на корабль сигнал, махните платком.

Капитан Обри уже собирался вскочить в седло, когда одабаши метнулся вперед и схватился за стремя, чтобы ему помочь, и произнес нечто весьма похожее на «прошу извинять, малорд».

— Благодарю, одабаши, — ответил Джек, — ты, несомненно, отличный парень, хотя и глуп как пробка. Что теперь? — последнее уже адресовалось Стивену, ухватившемуся за поводья.

— Полагаю, никто не против, если мы отправимся к дельте, может даже на верблюде, просто ради интереса ступить на земли Африки и даже немного полюбоваться местной флорой?

— Ни за что на свете, — сказал Джек. — Лучше собирайте цветы, если не хотите, чтобы вас сожрали львы или крокодилы, а что еще важнее, вернитесь вовремя. Если хотите, попрошу Хайрабедяна, чтобы эфенди это организовал.