Гастролер

Савва Ильич, слегка прокашлявшись, как будто в горло у него пересохло, снова пригубил стакан.

— Открыли военные ящик-то этот патронный… А там, мать честная! Золото! Не монетами, не в слитках или самородками, а тонкими пластинами размером с тетрадный лист. И много, много! Килограмм тридцать — не меньше! Переложили военные эти золотые листы из ящика в сейф, расписались и ушли. А мы с Шариповым сидим, лясы точим. Он и рассказал мне, что совсем недавно ему новый сейф привезли, из самой Швейцарии, они только что поступили в Союз по спецзаказу, а до этого листовое золото приходилось в заводском подвале хранить под усиленной охраной. А сейчас, говорит, моя душа спокойна: поди попробуй вскрой этот хитрый сейф, он на шести замках да с цифровым кодом, под тонну весом… Жизни не хватит взломать его.

Катерина заметила, как напрягся Георгий, как вздулись жилы у него на лбу, и уже хотела было перебить говорливого Савву Ильича, потому как в ее душе сработал чисто женский инстинкт защиты своего милого дружочка от лиха… Но Медведь коротко бросил в ее сторону грозный взгляд: «помалкивай!», так что она обиженно прикусила губу и опустила голову.

Савва Ильич еще посидел какое-то время в гостях, рассказав несколько забавных историй про свою жену, преподавательницу консерватории, про тещу из витебских выкрестов, про сына-оболтуса, а потом вдруг замер, прислушиваясь. Со стороны соседней дачи донесся женский голос:

— Саввушка! Где ты?

— Ну вот, мои домашние заявились не запылились, теперь до полуночи будут мне мозги полоскать, — засобирался сосед. — Пойду я. Извините, ребятки, что, может, и помешал вам маленько, засиделся, но уж больно с вами хорошо, никто по ушам не утюжит…

И он зашаркал стоптанными тапками по половицам веранды, покатившись как настоящий колобок, к своему дому.

…Медведь крепко намотал на ус простодушный рассказ Саввы Ильича. Вычислить точное название «резинотрестовского» завода, его местоположение в городе Казани для него большого труда не составило. Скоро он отправился в Казань на разведку и пару недель прожил там, наблюдая снаружи за заводской проходной. Так он засек прибытие крытого грузовика, из которого двое дюжих энкавэдэшников вытаскивали тяжелый зеленый ящик. Произошло это дважды за две недели и по пятницам.

Завод чем-то напоминал зону. Вся территория была опоясана глухим трехметровым забором с пропущенной по верху колючей проволокой и проводами под током высокого напряжения. Через каждые сто метров и по углам торчала вышка с вооруженным охранником. Ему нужно было точно вызнать все подходы к административному зданию и к директорскому кабинету, определить загодя модель швейцарского чудо-сейфа, да где-то раздобыть точно такой же, чтобы потренироваться в укромном месте, руку набить…

Как проникнуть незамеченным в здание заводоуправления да как подступиться к сейфу, Георгий пока не знал. Главная закавыка состояла в том, чтобы попасть на территорию завода. Идти напрямки через охраняемую проходную было бы верхом глупости. Устроиться на секретное предприятие он, бывший зэк с пятилетним стажем отсидки в СЛОНе, не имел никакой возможности, а морочиться с добыванием краденого паспорта ему сейчас не хотелось, да и задумка у него была совсем иная: в Казань он решил заехать не таясь — как Георгий Иванович Медведев, ранее судимый.

Общаясь в ближайшей пивной с рабочими «Резинотреста», Медведь с первых же дней уяснил, что директорский кабинет находится на самом последнем, четвертом этаже и окна его выходят на бывший склад, ныне превращенный в сватку. С одной стороны, это было неплохо: со стороны свалки вряд ли кто из охраны станет слишком пристально следить за начальственными окнами, с другой же стороны, добраться снаружи до этого кабинета было тяжело: здание правления завода стояло рядом с проходной. Ни с земли, ни с крыши незамеченным подступиться к нему было невозможно.

Поэтому он решил оставить этот маршрут как запасной, а пробираться на завод по канализационному туннелю, идущему от очистной станции на окраине города прямо под здание заводоуправления.

Понимая, что с уникальным швейцарским сейфом в одиночку ему никак не управиться, с собой на дело Медведь позвал знаменитого казанского шнифера Гвоздя, с которым сидел какое-то время на Соловках. Шнифера этого Медведь знал плоховато, больше по блатным слухам, в СЛОНе они жили в разных бараках, а потому полного доверия к Гвоздю у Медведя не было, опасаясь какой-либо подставы, он многих деталей будущему подельнику не сообщил.

Гвоздь, а в миру Петька Емельянов, был в своем деле настоящий профессионал. «Отменный шнифер», — говорила о нем вся казанская блатота. Таких фанатов своего дела надо еще поискать. Весь собственный инструмент Гвоздь изготовил для себя сам и владел им как пианист-виртуоз.