Гашек

Активное наблюдение жизни, постепенно накапливавшееся познание ее противоречий было и главной движущей пружиной тех изменений и сдвигов, которые происходили в сознании писателя и в его творчестве. Постепенно он все полнее и явственнее осознавал разительное несоответствие всей существующей общественно-государственной системы тем представлениям, которые внушались официальными мифами о ней, о ее законности, справедливости и т. д. Некогда сходный путь проделал чешский сатирик XIX века Карел Гавличек Боровский, пришедший к выводу, что «ни один из институтов, установленных абсолютистским правительством, не служит собственно тем целям, для которых он провозглашен на словах. Почти каждый из них действует в прямо противоположном направлении». Если говорить в самом общем виде, то, по сути дела, раскрытие аналогичного основного противоречия составляет сердцевину и творчества Гашека.

Ощущение противоположности мира низов и верхов, все более крепнущее осознание моральной несостоятельности существующего миропорядка стали источником нарастающего радикализма Гашека. А отсюда был уже один шаг не только до острой и злой сатиры, пришедшей на смену его ранним мягкоюмористическим рассказам, но и до участия в политическом движении чешских анархистов. (Анархизм в Чехии тех лет часто оказывался притягательным для наиболее радикальных элементов, не удовлетворенных реформистской политикой социал-демократов. Значительная часть чешских анархокоммунистов влилась позднее в компартию, созданную в 1921 году.) Сближение с рабочей средой и знакомство с социалистическими идеалами еще больше утвердили Гашека в понимании того, что существующую систему невозможно улучшить никакими реформами. Мысль о том, что «нужно расквитаться наконец с эксплуататорами пролетариата», неоднократно повторяется в его статьях и сатирических фельетонах этих лет.

Однако опять-таки зоркая наблюдательность позволила Гашеку вскоре разглядеть неэффективность и анархистского движения, как и деятельности других оппозиционных партий, существовавших тогда в Чехии. И если, несмотря на это, острие его сатиры не притупилось и он не впал в безнадежность, то объясняется это тем, что в нем жило сознание не только порочности и абсурдности, но и ущербности того мира, который он осмеивал, жил неиссякаемый оптимизм плебса.

В поле зрения сатирика социальный и национальный гнет, вся система полицейско-бюрократического насилия, армия, церковь, буржуазная мораль, практика псевдонародных партий, мещанский быт и психология. Тема нищеты, социальных бедствий теперь выступает в его произведениях как тема прямой взаимозависимости богатства одних и бедности других. Если задаться целью сопоставить чешскую литературу этого времени с русской, то многие рассказы Гашека своим резко контрастным социальным звучанием напомнят прозу Серафимовича. В одном из таких рассказов трагедии рабочих, погибших во время обвала в шахте, Гашек противопоставляет саркастическую картину веселого банкета с музыкой и фейерверками, устроенного женой шахтовладельца «в пользу семей погибших».

По-видимому, нет ни одной ступеньки государственно-бюрократической иерархии Австро-Венгерской империи, которая не подвергалась бы осмеянию в творчестве Гашека. Мы неоднократно встретим в его рассказах и образ слабоумного монарха, и целую галерею образов тупоголовых министров, чиновников, судей, жандармов, сыщиков. С позиций атеизма бичует он своекорыстие и мракобесие церкви, развенчивает кощунство буржуазной благотворительности.

Нельзя не сказать и о том, что многие публицистические статьи, фельетоны, памфлеты, да и сатирические рассказы Гашека рождались как отклик на конкретные факты и события, были направлены против конкретных лиц, которые зачастую назывались непосредственно по имени. Среди политиков, заклейменных им, немало влиятельных политических деятелей того времени, вставших впоследствии у кормила власти в буржуазной Чехословацкой республике, таких, как, например, Крамарж, Клофач, Соукуп и др.

В произведениях Гашека не просто сопоставляется мораль господствующих классов и народа. Передана сама атмосфера враждебно-насмешливого отношения народных масс, плебса, улицы ко всей социальной системе. В одном из рассказов судебный исполнитель, пришедший отбирать у крестьянина корову и перепуганный гневом крестьян, предпочитает выдать себя за вора, чем сознаться в том, что он представитель властей.

Демократические герои Гашека часто оказываются по-своему активны. Донесена их живая готовность «насолить» властям, посодействовать любой неприятности должностного лица. На пути всех этих «отцов народа», сановных особ, продажных депутатов, блюстителей порядка, сыщиков, солдафонов-военных, церковнослужителей то и дело оказывается этот веселый герой, путающий им карты и делающий их посмешищем в глазах окружающих.

В произведениях Гашека звучит вызывающий и непочтительный смех народных низов, выходящих из повиновения хозяевам жизни.