Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Червехвост,[7] — голос Волдеморта абсолютно не изменился, он говорил по-прежнему тихо и задумчиво, не отрывая взгляда от вращающегося тела над его головой. — Разве я не говорил с тобой о том, что наш пленник не должен нарушать тишины?

— Да, м-мой Лорд, — выдохнул маленький человек, сидящий в середине стола; он сидел настолько низко, что стул его на первый взгляд казался пустым. После этих слов он вскочил на ноги и помчался прочь из комнаты, оставив позади себя лишь странный серебряный взблеск.

— Как я уже говорил, — продолжил Волдеморт, снова глядя в напряженные лица своих сторонников, — теперь я лучше понимаю происходящее. В частности, мне понадобится позаимствовать у кого-то из вас волшебную палочку, прежде чем я отправлюсь убивать Гарри Поттера.

На лицах людей отразился шок; глядя на них, можно было подумать, что Волдеморт объявил, что собирается позаимствовать у кого-то из них руку.

— Добровольцев нет? — отметил Волдеморт. — Давайте посмотрим… Люциус, я не вижу никаких причин, по которым тебе еще нужна была бы палочка.

Люциус Малфой поднял глаза. Освещенная огнем, кожа его казалась восково-желтой, глаза запали и были тусклы. Когда он заговорил, голос его был хрипл.

— Мой Лорд?

— Твоя палочка, Люциус. Мне нужна твоя волшебная палочка.

— Я…

Малфой, не поворачивая головы, кинул взгляд на свою жену. Она смотрела прямо перед собой, столь же бледная, как он; ее длинные светлые волосы неподвижно свисали за ее спиной, но длинные пальцы под столом быстро сжали его запястье. Ощутив ее прикосновение, Малфой засунул руку внутрь своей мантии, извлек волшебную палочку и протянул ее Волдеморту. Тот поднял ее к своим глазам и внимательно осмотрел.

— Из чего она?

— Вяз, мой Лорд, — прошептал Малфой.

— А сердцевина?

— Драконья… драконья жила.

— Хорошо, — уронил Волдеморт. Он извлек свою собственную палочку и сравнил их длины.

Люциус Малфой сделал невольное движение; какую-то долю секунды казалось, что он ожидает получить палочку Волдеморта взамен своей. Это движение не осталось незамеченным Волдемортом, глаза его злобно расширились:

— Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?

Кто-то из толпы хихикнул.

— Я дал тебе свободу, Люциус, для тебя этого недостаточно? Но я заметил, что ты и твоя семья в последнее время выглядите не очень-то счастливыми… что такого в моем присутствии у тебя дома, что так тебе не нравится, Люциус?

— Ничего… ничего, мой Лорд!

— Какой же ты лжец, Люциус…

Мягкое «с», казалось, продолжало звучать даже после того, как жестокий рот перестал шевелиться. Один-два волшебника едва подавили дрожь, когда шипение усилилось; было слышно, как под столом по полу скользит что-то тяжелое.

По стулу Волдеморта начала медленно взбираться огромная змея, толщиной с бедро человека, с вертикальными щелевидными зрачками. Она все ползла и ползла вверх, и конца ей было не видно; в конце концов она устроилась у Волдеморта на плечах. Волдеморт рассеянно погладил тварь своими длинными тонкими пальцами, по-прежнему глядя на Люциуса Малфоя.

— Почему Малфои выглядят такими несчастными среди себе подобных? Разве мое возвращение, мое восхождение к власти — не то, чего они, предположительно, жаждали все эти годы?

— Ни в коем случае, мой Лорд, — ответил Люциус Малфой. Рука его, которой он вытер пот с верхней губы, дрожала. — Мы действительно жаждали этого — и сейчас жаждем.

Слева от Малфоя его жена сделала странный сухой кивок, старательно не глядя на Волдеморта и змею. Справа его сын Драко, не сводивший взора с вращающегося тела наверху, быстро глянул на Волдеморта и тотчас отвел взор, боясь посмотреть ему в глаза.

— Мой Лорд, — произнесла сидящая в середине стола темноволосая женщина, пытаясь сдержать эмоции, — для нас большая честь, что вы присутствуете здесь, в доме нашей семьи. Большей радости для нас просто не может быть.

Она сидела рядом со своей сестрой, но отличалась от нее решительно во всем: и во внешнем облике (у нее были черные волосы и глаза с тяжелыми веками), и в манере держаться и вести себя (в то время как Нарцисса сидела прямо и с непроницаемым выражением лица, она вся тянулась к Волдеморту, и похоже было, что простые слова не могли отразить все ее стремление быть ближе к нему).

— Не может быть большей радости, — повторил Волдеморт, глядя на Беллатрикс, и голова его при этом склонилась чуть вбок. — Это очень много значит, Беллатрикс, из твоих уст.

Ее лицо залилось краской, на глазах проступили слезы восторга.

— Мой Лорд знает, что я всегда говорю только правду.

— Не может быть большей радости… даже по сравнению со счастливым событием, которое, насколько я слышал, произошло у тебя в семье на этой неделе?

Она в явном замешательстве уставилась на него, приоткрыв рот.

— Я не знаю, о чем вы говорите, мой Лорд.

— Я говорю о твоей племяннице, Беллатрикс. И о вашей, Люциус и Нарцисса. Она только что вышла замуж за оборотня, Ремуса Люпина.[8] Вы, должно быть, так гордитесь.