Гарри Поттер и Пушистые проблемы (СИ)

— Разумеется, жив, подумаешь, кусочек серебра мне под кожу вживили, ерунда, ей-Мерлин. Серебро — не свинец, вреда организму не доставит. Обливиэйтить его будем?

— Кхе… Кого?

— Идиота-маггла с пистолетом, вот этого, — и Сири ткнул пальцем в стоящего соляным столбом Джерри Полларда с отвисшей челюстью. Реми тоже посмотрел на него и вдруг мирно спросил:

— Слушай, а с чего ты вдруг в меня стрелять начал? Я ж вроде никакого повода для этого не давал. Что с тобой случилось, сосед?

Чувствуя, что стоит на грани, Джерри воткнул браунинг в сугроб стволом вниз, аккуратно упал на колени и ударился в тихую истерику. В которой всё и высказал, все свои боли и страхи он выплеснул на головы двух непонятно кого, прямо на глазах превращающихся в черных собак и называющих его странным словом «маггл».

Из бессвязной истеричной речи мало что было понятно, поэтому оборотень и анимаг переглянулись, кивнув друг другу, молча подняли под руки Джереми и уволокли в дом, прихватив забытый в снегу пистолет. Отогрели теплыми пледами, отпоили горячим чаем с липовым мёдом и ещё раз выслушали историю человеческой трагедии. Поняли, долили в чай бренди для успокоения нервов, сами тоже выпили. И задумались. Пока они знали только одного оборотня, который мог бы напасть на человечью семью, это Фенрир Сивый. Но не было доказательств, что это он, к тому же прошло много лет… И всё, что они могли, это рассказать Джерри о том, что Люпин с Вейром уезжают в убежище, где и прячутся, чтобы никому не навредить. Джерри не был всё-таки идиотом, он понял, что эти парни говорят правду, и повинился-раскаялся-извинился. Его простили, проводили за порог, не забыв сунуть в карман пистолет.

Выпроводив Джерри за дверь, Сири и Рем долгое мгновенье смотрели прямо в глаза, а затем с неожиданной страстью накинулись друг на друга с поцелуями, яростно, в адреналиновом угаре сдирая одежду. Оба тощие, больные и слабые, каждый по своей причине, они тем не менее отчаянно цеплялись друг за друга, снова и снова переживая страх потери. Кого-то из них чуть не убили и хрен ли дольше сдерживаться? Оба резко и слишком глубоко осознали страшную правду всемирно известной фразы: живи здесь и сейчас, завтра может быть поздно! Страшную правду жизни о том, что она хрупка и недолговечна… И что пора, наконец, впустить в их жизнь любовь, пока не поздно. И пока никого нет…

Но им, к сожалению, помешали. По стенам забегали-замигали красно-синие огни и заквакали-завыли сирены — кто-то из бдительных соседей услышал одиночный выстрел и вызвал полицию.

Гарри спрыгнул с подножки, перехватил поудобней переноску с Ролли и нетерпеливо огляделся, ища своих. Позади него спрыгнул Джастин и встал рядом, тоже озираясь, и радостно вскрикнул:

— Вот они, Гарри!

Гарри рывком развернулся, жадно вперился взглядом в подходивших к ним взрослых. Да! Вон они — папа, дедушка, родители Джастина и незнакомый худой и сутулый мужчина. Не обратив на него особого внимания, Гарри, издав радостный вопль, бросился обнимать папу и деда.

Сириус опять чуть не захлебнулся ревностью, видя, как Гарри, сияющий и счастливый, обнимает высокого старика Лютера, а тот, тихо похохатывая, крепко прижимает к себе и целует внучка. А Гарри, мало того, ещё и кричит:

— Уй, дедушка, как же я соскучился! Я скучал-скучал-скучал! Я приехал, я дома, ура-а-а-а!!!

И, видя эту незамутненную, честную детскую радость, Сириус вдруг почувствовал жгучий стыд. А чего это он тут бесится? Лютер же не виноват, что стал Гарри дедом. Напротив, ему кланяться в ноги нужно за то, что он вообще есть в жизни этого чудесного мальчика, у которого и родных-то дедушек нет. Нет, Сириус, хватит сходить с ума без причины, ты сам виноват, что угодил в ловушку, подстроенную Питером, сам во всем виноват, не надо было вообще за кем-то гоняться, надо было остаться и помочь осиротевшему малышу, а не спихивать на руки мимо проходящему Хагриду. Лютер, без особых усилий держа не маленького, а очень даже приличного веса мальчишку на руках, что-то шепнул тому на ухо. И Гарри удивленно-радостно заверещал:

— Крестный папа? Ух ты, круто!

И сияющие счастьем зеленые глаза вонзились Сириусу прямо в душу, отчего у того аж дыхание сперло, да что ж ты сказал-то ему, мудрый старик?! Ведь знает же Гарри, знает о нём! Что же ты такого сказал, что Гарри сразу принял его, вот так, прямо и просто?