Гарри Поттер и Принц-Полукровка

Но складывать вещи Гарри не стал. Пробыть у Дурслеев всего две недели и уехать? Счастье казалось неправдоподобным, и Гарри терзали всяческие опасения. Что-нибудь непременно пойдет не так: или его ответ затеряется, или Думбльдор не сможет за ним приехать, или вообще выяснится, что все это — чья-то дурацкая шутка. Гарри знал, что попросту не переживет, если ему придется снова разбирать вещи, а потому сумел сделать только одно — запер в клетке белоснежную Хедвигу.

Минутная стрелка будильника перескочила на цифру двенадцать, и в тот же миг фонари за окном дружно погасли.

Гарри сразу проснулся, словно внезапная темнота была сигналом тревоги. Он поправил очки, отлепил от стекла щеку, прижал к нему нос и, сощурившись, уставился вниз, на улицу. На садовой дорожке появилась высокая фигура в длинном развевающемся плаще.

Гарри будто током ударило. Он вскочил, опрокинув кресло, и принялся подбирать с пола все подряд. В тот момент, когда в сундук полетели роба, два учебника заклинаний и пакет чипсов, раздался звонок.

На первом этаже, в гостиной, дядя Вернон закричал:

— Что за осел на ночь глядя?

Гарри замер с медным телескопом в одной руке и кроссовками в другой. Кошмар — он же не сказал родственникам о Думбльдоре! Подавляя нервный смех, Гарри перелез через сундук, распахнул дверь комнаты и услышал:

— Добрый вечер. Вы, должно быть, мистер Дурслей? Надеюсь, ваш племянник предупредил, что я за ним заеду?

Гарри огромными скачками сбежал по лестнице, но резко остановился за пару ступеней до подножья: богатый жизненный опыт научил его держаться от дяди подальше. На пороге стоял высокий худой человек с длинными, до пояса, серебристыми волосами и бородой. Он был в черной дорожной мантии и остроконечной шляпе; на крючковатом носу сидели очки со стеклами в форме полумесяца. Вернон Дурслей, в красновато-коричневом халате, остолбенело взирал на Думбльдора крошечными недобрыми глазками. Его черные усы своей пышностью ничуть не уступали усам гостя.

— Судя по вашему изумлению, Гарри забыл сообщить о моем визите, — приятным голосом сказал Думбльдор. — Тем не менее, давайте представим, что вы любезно пригласили меня в дом. В наше беспокойное время неразумно долго держать дверь открытой.

Он проворно переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Давненько я здесь не был, — продолжал Думбльдор, взирая на дядю Вернона поверх крючковатого носа. — Смотрите, как разрослись агапантусы.

Дурслей тупо молчал. Было видно, что дар речи вернется к нему, и очень скоро — на его виске с опасной частотой пульсировала жилка, — но пока что он едва мог дышать, не то смутившись из-за явной волшебности облика Думбльдора, не то понимая, что перед ним человек не робкого десятка.

— А, вот и ты! Здравствуй, — Думбльдор заметил Гарри и радостно поглядел на него сквозь полумесяцы очков. — Прекрасно, прекрасно.

Эти слова вывели дядю Вернона из ступора. Тому, кто считает, что Гарри — это «прекрасно», в его доме не место.

— Не хочу показаться грубым… — весьма хамским тоном начал он.

— …однако вам это невольно удается, причем далеко не в первый раз, — сурово закончил за него Думбльдор. — Ах, дорогой вы мой, лучше бы вам помолчать! А вот, кажется, и Петуния.

Действительно, на пороге кухни появилась тетя Петуния в халате поверх ночной рубашки и резиновых перчатках — перед отходом ко сну она всегда протирала все поверхности. Ее лошадиное лицо выражало крайнее потрясение.

— Альбус Думбльдор, — отрекомендовался гость, когда понял, что дядя Вернон не намерен представлять его супруге. — Впрочем, мы знакомы — по переписке.

Гарри подумал, что одно взрывающееся письмо едва ли тянет на переписку, но тетя Петуния явно не собиралась оспаривать терминологию.

— А это, надо полагать, ваш сын Дудли?

Дудли, в полосатой пижаме, высунул из гостиной большую блондинистую голову. Казалось, что она висит в воздухе сама по себе, разевая рот от страха и изумления. Думбльдор помолчал секунду-другую, ожидая каких-то слов от хозяев дома, но пауза явно затянулась, и он улыбнулся:

— Предлагаю представить, что вы пригласили меня в гостиную.

Дудли поспешно убрался с дороги, и Думбльдор прошел в комнату. Гарри, как был, с кроссовками и телескопом, спрыгнул с лестницы и направился следом. Думбльдор уселся в кресло у камина и с доброжелательным интересом завертел головой, рассматривая обстановку, в которой, надо сказать, выглядел на удивление неуместно.

— Разве… нам не пора, сэр? — беспокойно спросил Гарри.

— Да-да, конечно. Но прежде я хотел кое-что обсудить, — ответил Думбльдор. —Предпочтительно в закрытом помещении. Мы лишь совсем чуть-чуть злоупотребим гостеприимством твоих дяди и тети.

— Ах, вот, значит, как?

В комнату ворвался Вернон Дурслей. Из-за его спины выглядывала Петуния; сзади крался Дудли.

— Да, — спокойно отозвался Думбльдор, — так.