Морщинистая рука с раскрытой ладонью высунулась из-за забора. С трудом понимая, что происходит, Гарри отдал конверт.
— Я всё сделаю, дорогой, — сказала миссис Фигг, — мигом кого-нибудь приведу.
И её лицо, торчавшее над забором, исчезло.
Во дворе надолго воцарилась тишина, которую в конце концов нарушил тихий и спокойный голос мальчика:
— Что?
Глава 2. Всё, во что я верю — ложь
#include "стандартный_отказ_от_прав.h"
* * *
— Давайте проясним ситуацию, — сказал Гарри. — папа, если профессор действительно поднимет тебя в воздух, причём ты будешь знать, что нет никаких скрытых верёвок, то это будет считаться достаточным доказательством существования магии. Ты не будешь отпираться и называть происходящее обычными фокусами. Так будет честно. Если подобная демонстрация уже сейчас кажется тебе недостаточной, то мы можем придумать другой эксперимент.
Отец Гарри, профессор Майкл Веррес-Эванс, закатил глаза:
— Да, Гарри.
— Теперь ты, мама. Твоя теория заключается в том, что профессор сможет сделать это. Но если ничего не произойдёт, то ты признаешь, что ошибалась. И не будешь говорить, что магия не работает, когда люди настроены скептически, и тому подобное.
Заместитель директора Минерва МакГонагалл с удивлением смотрела на Гарри. Одетая в чёрную мантию и остроконечную шляпу - она выглядела как настоящая ведьма, но разговаривала официальным тоном с шотландским акцентом, что совсем не вязалось с её внешним видом. На первый взгляд казалось, что она вот-вот разразится злобным хохотом и начнёт варить из младенцев жуткое зелье, но весь этот эффект испарялся, стоило ей открыть рот.
— Так этого будет достаточно, мистер Поттер? — уточнила волшебница. — Можно начинать демонстрацию?
—
— Можно просто «профессор», — сказала она, —
Гарри посмотрел на отца.
— Гм.
Тот посмотрел на него и повторил эхом:
— Гм.
Затем профессор Эванс-Веррес перевёл взгляд на профессора МакГонагалл:
— Ладно, можете опустить меня вниз.
Майкл Веррес-Эванс медленно приземлился на пол.
Гарри взъерошил волосы. Может, дело было в том, что какая-то его часть заранее знала результат, но...
— Почему-то меня это не впечатлило, — сказал он. — Я думал, что моя реакция будет более драматичной, учитывая, что я стал свидетелем события бесконечно малой вероятности...
Он запнулся — мать, МакГонагалл и даже отец снова смотрели на него
— Я имею в виду ситуацию, когда всё, во что веришь, оказывается ложью.
В самом деле, увиденное должно было потрясти его гораздо сильнее. Сейчас мозгу Гарри следовало бы перебирать все возможные гипотезы об устройстве вселенной, которые говорили бы о невозможности того, что только что случилось. А вместо этого его рассудок говорил:
Ведьма с довольно-таки весёлым видом добродушно улыбнулась.
— Вы хотели бы продолжить демонстрацию, мистер Поттер?
— Это не обязательно, — ответил Гарри, — мы провели достаточно убедительный эксперимент. Но...
Он колебался. Хотелось увидеть больше. В конце концов, сейчас, учитывая обстоятельства, любопытство было правильным и уместным.
— Что ещё вы
Профессор МакГонагалл превратилась в кошку.
Гарри отскочил назад так быстро, что споткнулся о стопку книг и звучно шмякнулся на пол. Не успев правильно выставить руки, он всем своим весом приземлился на плечо, и теперь оно болезненно ныло.
В тот же миг маленькая полосатая кошка вновь стала женщиной в чёрной мантии.
— Извините, мистер Поттер, — в её голосе звучало искреннее сочувствие, но губы едва заметно улыбались. — Я должна была вас предупредить.
Гарри еле дышал от потрясения:
— Как вы ЭТО сделали?!
— Это просто трансфигурация, — ответила МакГонагалл. — Трансформация анимага, если говорить точно.
— Вы превратились в кошку! В МАЛЕНЬКУЮ кошку! Вы нарушили закон сохранения энергии! Это не какое-то условное правило. Энергия выражается с помощью квантового гамильтониана, а при нарушении закона сохранения теряется унитарность! Получается распространение сигналов быстрее скорости света! И кошки СЛОЖНЫЕ! Человеческий разум просто не в состоянии представить себе всю кошачью анатомию и всю кошачью биохимию, не говоря о
Профессор МакГонагалл уже едва сдерживала улыбку:
— Магия.
— Магии
МакГонагалл моргнула:
— В первый раз меня называют