Гарри Поттер и Эффект Домино (СИ)

Дома в городе были абсолютно одинаковыми. Небольшие, с гаражом и оранжереей. Здесь не было второго входа и возможности отделить личные помещения от врачебного кабинета. Поэтому Говард решил позже снимать себе кабинет в центре городка. Ну, а пока он учился менять пеленки, разбирался с детскими болячками и отчаянно боялся, что в какой-то момент его скупых познаниях о магической медицине окажется недостаточно для поддержания здоровья этой малышки.

А когда Одри уже было полтора года, он заметил на детской площадке нового ребенка. И слышал сплетни соседок, что у Дурслей появился годовалый малыш, однозначно Вернон нагулял на стороне… Говард никогда не видел этого Вернона, но вот Петунья Дурсль была ему знакома. Та женщина, что так обожает своего единственного и долгожданного сына. Сейчас она ходит на детскую площадку с двумя детьми. И Говард готов был спорить на что угодно, мальчишка — маг. И фамилия его — Поттер. Он знал Карлуса Поттера, видел пару раз его сына, и эту фамильную лохматость невозможно подделать. И это упрямство и сосредоточенность. Но куда делись Джеймс и его жена? Почему магический ребенок живет в мире маглов?

А то, что мальчик все же маг, было заметно по некоторой взвинченности Петуньи. Она так пристально смотрела на племянника, да и к тому же она старалась выводить мальчишек на прогулку, когда никого нет. А у Поттеров всегда рождаются сильные маги, так что опасения этой женщины далеко не беспочвенны. И поэтому Говард решился. Подтолкнув свою хулиганку в сторону Поттера, он присел рядом с Петуньей, поболтать о детях и их болячках, разумеется. О чем еще могут говорить родители годовалых малышей?

Но, после пары таких разговоров, Говард все же спросил напрямую: не было ли каких странностей у мальчика. Уже потом Петти плакала у него на кухне, рассказывала о постоянном страхе, о внезапных вспышках ярости Вернона, о собственном равнодушии, которое пугало ее саму. На Дурслей, судя по всему, как-то влияли. К тому же вскоре в их квартал переехала старушка-кошатница, которая почему-то выбрала именно Дурслей в качестве самых добрых соседей. Все это вызывало у Говарда ту самую дрожь, которую Дорказ называла остаточным влиянием магии. Взвесив все за и против, Говард понял: он не простит себе равнодушия.

За год с лишним он успел растерять прежние связи, пришлось вновь спорить с барменом, требуя впустить его на Косую Аллею. Надо было не ломать трагедию, а забрать палочку Дорказ, его собственных возможностей хватало для открытия прохода в магический квартал. Но что сделано, то сделано, и Говард, недовольно морщась, все же прошел через глухую стену. Ему нужно было в книжный магазин. Хозяева, Авраам Блоттс и Уильям Веррес, были его давними знакомыми. К тому же Уилл был сыном сквиба и относился к Говарду с особым уважением, что было особенно приятно на фоне всеобщего пренебрежения.

— Гарри Поттер? У маглов? — пораженно переспрашивал шумный Авраам. — Как такое возможно? Он же надежда магического мира, победитель Темного Лорда.

— Ничего этого я не слышал, год не интересовался магическими новостями, — отмахнулся от восторгов Говард. — Лучше помоги мне найти Эми, она сможет посмотреть их дом, потому что Петти кидает в крайности, на нее явно что-то влияет. Они, конечно, не самые милые маглы в мире, но для Петти дети — очень важно.

Если Авраам продолжил причитать и возмущаться, то Уилл уже писал письмо Амелии Боунс, самой сильной и высокопоставленной из их знакомых. Были и другие сильные колдуны и ведьмы, но Говард выбрал самую осторожную ведьму во всей Великобритании. И она пришла довольно быстро, появившись в вихре аппарации. Амелия была высокой и сухопарой женщиной. Старшая из трех детей, она так и не вышла замуж, зато построила карьеру в министерстве. Почти всегда носила монокль, снимая его только в присутствии друзей и близких: старинный артефакт позволял видеть небольшие всполохи, когда человек лжет. Ложь Эми ненавидела. Говорила, что у нее от лжи изжога и бессонница. Больше правды она ценила только справедливость и только ради справедливости могла соврать или не заметить ложь. А еще была одной из самых сильных и талантливых ведьм поколения.

Гарри отправился «погостить» у Говарда, а Дурсли уехали в Лондон, покупать Дадлику какую-то особенную игрушку. Амелия зашла в дом с черного входа, магией пока не пользовалась. Если Говард прав, то здесь может быть и что-то для улавливания колдовства. И она легко нашла этот предмет. Уж слишком неуместной казалась статуэтка на полке. Небольшая лягушка, выполненная из камня, была слишком чуждой в этом доме. Амелия достала из сумочки тряпочный мешок, щедро украшенный рунами, и запаковала статуэтку. И только тогда начала колдовать.

— Говард, их травят, — она устало села в кресло. — Там стоят крайне пакостные заклинания. Тонкое воздействие, со стороны почти не заметить. Вытаскивают наружу те качества, которые и так у них есть. Но кто из нас может похвастаться чистотой помыслов?